Последние отзывы

  14  

Фердинанд замолчал, ибо Хименес поднял руку, как бы призывая к тишине, словно он был сувереном, а Фердинанд его подданным.

– Ваше Величество, – заговорил Хименес, обращаясь к Фердинанду, сразу поняв, что эта мысль полностью принадлежит ему. – Вот что я вам скажу. Я принял пост архиепископа с превеликой неохотой. И ничто, кроме особого приказа Папы, не смогло бы меня заставить так поступить. Однако я принял эту должность. Следовательно, я буду выполнять свой долг, как считаю нужным. Знаю, что мне понадобятся денежные средства, если я собираюсь заботиться о порученных мне душах. И должен вам сказать: если я останусь на этом посту, я и моя церковь должны иметь свободу действий, и все, что принадлежит мне, должно оставаться в сфере моего влияния, равно как управление вашим королевством – в сфере вашего внимания.

Фердинанд побелел от ярости и произнес:

– Полагаю, что ваши мысли заняты святыми делами, архиепископ, однако, похоже, что на доходы это не распространяется.

– Мои мысли – это мой долг, Ваше Величество. Если вы настаиваете на том, чтобы забирать доходы из Толедо, вам придется сменить архиепископа. А что по этому поводу думает Ее Величество?

– Все должно быть, как вы желаете, архиепископ, – ровно проговорила Изабелла. – Нам придется поискать иные способы удовлетворить потребности государства.

Хименес поклонился.

– Вы разрешите мне покинуть вас, Ваше Величество?

– Вы можете идти, – ответила Изабелла.

Королева ожидала, что после ухода Хименеса разразится буря. Фердинанд подошел к окну. Кулаки его были сжаты, и Изабелла понимала, что он пытается сдержать гнев.

– Мне очень жаль, Фердинанд, но ты не можешь лишить Хименеса его прав, – сказала она. – Доходы – его, и не в твоей власти отнять их только потому, что он человек, соблюдающий интересы церкви.

Фердинанд повернулся и пристально посмотрел на жену.

– Еще раз, мадам, – сказал он, – вы наглядно продемонстрировали, как издеваетесь надо мной.

– Когда мои желания не совпадают с вашими, я всегда весьма сожалею.

Фердинанд закусил губу, чтобы у него не вырвались слова, которые ему очень хотелось произнести. Разумеется, Изабелла права. Ведь она действительно искренне радовалась, когда наступала пора согласия. Мир между ними неустанно нарушала ее беспокойная совесть.

«Святая Мария, – подумал Фердинанд, – за что ты дала мне в жены такую БЛАГОЧЕСТИВУЮ женщину? Ее требовательная совесть, ее преданность долгу, даже если это противоречит нашему благу—вот причина наших постоянных столкновений».

Не стоило гневаться на Изабеллу – она всегда была таковой.

– Я и этот человек будут врагами, покуда мы живы, – сказал Фердинанд настолько тихо, что королева едва расслышала его слова.

– Нет, Фердинанд! – умоляющим тоном заговорила Изабелла. – Это невозможно. Вы оба хотите служить Испании, станьте союзниками. Что ж такого, если вы будете смотреть на свои обязанности с разных сторон, когда цель ваша одна и та же?

– Он дерзок, этот архиепископ Толедский!

– Ты не должен осуждать Хименеса из-за того, что выбрали его, а не твоего побочного сына.

Король прищелкнул пальцами.

– Это забыто. Разве для меня новость, что мои желания не принимаются во внимание? А этот человек сам… этот святоша… который морит себя голодом и является во дворец неопрятным, в грязной власянице. Я думаю о тех днях, когда архиепископом был Мендоза…

– Мендоза умер, Фердинанд. Сейчас наступили дни Хименеса.

– Какая жалость! – воскликнул Фердинанд.

А Изабелла напряженно размышляла, что ей надо сделать, чтобы у ее мужа и архиепископа было как можно меньше точек соприкосновения.

Но по-настоящему ее мысли занимали не Хименес и Фердинанд. С той секунды, как Катарина покинула ее покои вместе с братом и сестрами, все мысли королевы были обращены к ней.

Она должна немедленно пойти к дочери и объявить, что до ее отъезда в Англию еще много времени.

– Кажется, ты не удостаиваешь меня своим вниманием, – заметил Фердинанд.

– Я думаю о Катарине. Собираюсь пойти к ней и сказать, что не позволю ей покинуть нас до тех пор, пока она не повзрослеет.

– Не надо давать скоропалительных обещаний.

– Я ничего не собираюсь обещать, – возразила Изабелла. – Но должна успокоить ребенка. Я знаю, как сильно она нуждается в утешении.

И с этими словами королева оставила мужа, побежденного, как то часто бывало, и восхищенного ею, ибо у него имелось немало причин для этого. Он осознавал, что хотя Изабелла часто безмерно раздражала его, он был обязан ей почти всем, что имел.

  14