Особенно,... 
9 
Стефан не особенно огорчился. Их отношения ему тоже наскучили. К нему вдруг вернулось детство. Единственное, что мучило его, – он никак не мог отделаться от мысли: как же так, у нее уже был роман с этим парнем, а он ничего не замечал.
Он даже не заметил, как ему исполнилось тридцать. Тут внезапно скончался от инфаркта отец, а через несколько месяцев и мать. На следующий день после ее похорон он поместил объявление в буросской газете. Откликнулись четыре женщины, и со всеми он встретился по порядку. Одна из них была полька. Она уже много лет жила в Буросе. У нее было двое взрослых детей, она работала в кафетерии в гимназии. Она была почти на десять лет старше его, но эта разница казалась незаметной. С самого начала он не мог понять, почему он так сразу в нее влюбился. Она его просто околдовала. Потом сообразил – дело в том, что она была совершенно обычной. Она принимала жизнь всерьез, но старалась избегать сложностей. Они сошлись, и Стефан впервые в жизни осознал, что способен испытывать по отношению к женщине что-то, помимо простого желания. Ее звали Елена. Жила она в Норрбю, и он оставался у нее ночевать несколько раз в неделю.
Именно там, стоя утром у зеркала, он обнаружил этот странный узелок на языке. Мысли его прервались – он подошел к больнице. По-прежнему моросил дождь. Было без четырех восемь. Он прибавил шагу. Решено обойти больницу дважды – и он сделает, как решил.
В полдевятого он сидел в кафе с чашкой кофе и газетой в руке. Но он не прочитал ни строчки и не притронулся к кофе.
Когда он стоял перед дверью врачебного кабинета, его снова охватил страх. Преодолев себя, он постучал и вошел в дверь. Врач оказался женщиной. Он попытался прочесть на ее лице свой приговор – помилование или смерть. Она улыбнулась ему, чем только усугубила его сомнения. Чему она улыбается? Что это – неуверенность? Сострадание? Или просто облегчение, что ей не придется выносить кому-то смертный приговор?
Он сел за стол напротив нее. Она поправила сбившиеся бумаги.
Потом он был ей благодарен, что она сразу перешла к делу.
– К сожалению, обследование показало, что узелок на вашем языке имеет злокачественную природу.
Он кивнул и проглотил слюну. Он знал это все время, с того самого утра в ванной у Елены в Норрбю. У него рак.
– Никаких признаков метастазирования. Поскольку опухоль обнаружена очень рано, мы можем начать лечение немедленно.
– Какое лечение? Вырезать язык?
– Нет, конечно. Мы начнем с лучевой терапии. Потом будет операция.
– Я умру?
Он не готовил этот вопрос. Он просто сорвался сам по себе.
– Рак – всегда серьезно, – ответила врач. – Но у нас теперь есть современные средства борьбы. Давно прошло время, когда диагноз «рак» приравнивался к смертному приговору.
Он провел у нее около часа и вышел насквозь мокрый. Где-то в животе лежала льдинка. Боль, которая не жгла, но ощущалась, как руки того психопата на шее. Он заставил себя успокоиться. Теперь он может выпить кофе и прочитать газету. А потом решить, умирает он или еще нет.
Но местной газеты уже не было. Он взял центральную вечерку. Льдинка в животе все не таяла. Он выпил кофе и перелистал газету. Заголовки и фотографии забывались мгновенно, как только он переворачивал страницу. Но потом что-то привлекло его внимание. Имя под фотоснимком. Заметка о зверском убийстве. Он уставился на фото и подпись. Герберт Молин, 76 лет, бывший полицейский.
Он отложил газету и пошел добавить кофе. Он знал, что надо доплатить две кроны, но ему было не до этого. У него был рак, и он мог себе позволить такие вольности. К прилавку подтащился какой-то старик. Он хотел налить себе кофе, но его била такая дрожь, что в чашку почти ничего не попадало. Стефан помог ему и удостоился благодарного взгляда.
Вернувшись к столу, он снова развернул газету. Он прочитал заметку, но совершенно не мог сообразить, что все это значит.
Когда он начал работать в полиции в Буросе, его первым делом представили самому старому и опытному следователю. Его звали Герберт Молин. До того, как Молин ушел на пенсию, им предстояло вместе проработать два года в отделе насильственных преступлений. Стефан часто его вспоминал. Его вечный беспокойный поиск следов, связей и совпадений. О нем за спиной говорили разное, но для Стефана он был поистине неисчерпаемым источником знаний. В первую очередь ему запомнилось, как Молин говорил об интуиции: самое важное и более всего недооцененное достоинство следователя. И Стефан, по мере того как набирался опыта, убедился, что тот был прав.
9 
