16 
Вот тут у меня внезапно возникло желание встать и уйти. Однако я удержалась, потому что от этого ничего бы не изменилось – во всяком случае, Джетт уж точно не переменил бы точку зрения.
Оставалось только молча удивляться, как в конце двадцатого столетия может существовать человек, явно не лишенный ума и душевной чуткости, но при этом придерживающийся взглядов эпохи неолита.
Но не спорить же с ним, в самом-то деле.
– Ладно, Джетт. Давай про Мойру.
Часа два спустя я была уже у себя в офисе. Потратив четверть часа на то, чтобы убедить Билла взяться за поиски Мойры, я все еще не была сама уверена в успехе. Впрочем, шансов явно было много. К тому же, если Мойру удастся найти, мы, во-первых, получим хороший куш, а во-вторых, приобретем известность в среде музыкантов. У них принято чуть что судиться друг с другом, а для поиска доказательств и свидетельств они нанимают – кого? – частных детективов.
Теперь, когда Билл дал добро, мне нужно было многое сделать. Джетт рассказал о Мойре массу интересного, – его не пришлось специально вызывать на откровенность. Наоборот, трудно было заткнуть этот бьющий фонтан.
Теперь я сидела перед компьютером, вводя в базу данных все сведения, которые получила.
Итак, Мойра Хавьера Поллок, тридцати двух лет. По знаку Зодиака – Рыбы, но находится под воздействием Рака, а родилась, когда Луна стояла в созвездии Козерога. (Что и говорить, эти ценные сведения особенно помогут в поисках.)
Мойра и Джетт познакомились еще в детстве. Они оба жили в Мосс-сайд – черном районе недалеко от Манчестера, где наркомания и преступность были обычным делом. Кололись там практически все. У матери Мойры было трое детей от разных мужчин, но она ни разу не была замужем. Мойра была младшей дочерью. Ее отец был испанец, католик, по имени Хавьер Перес. Необычное второе имя, полученное Мойрой в его честь, могло бы послужить ключом в поисках.
Джетт вручил мне несколько фотографий Мойры, на которых она выглядела удивительно красивой и страстно-соблазнительной. У нее была кожа цвета ванильного пудинга, вьющиеся темные волосы и огромные карие глаза, придававшие ей сходство с испуганным олененком.
Они начали встречаться, когда им было лет по тринадцать. Очень скоро обнаружилось, что обоим нравится сочинять песни; Мойра писала стихи – странные, пронзительные и горькие, проникающие в самую душу, а Джетт перекладывал их на музыку и пел. Мойра не стремилась на сцену, прекрасно понимая, что ее голосу не сравниться с голосом Джетта, но она занималась организацией его концертов. Время от времени ему удавалось выступить в местных клубах, а потом Мойра помогла ему устроиться в один бар в центре, где он должен был петь постоянно. Наступила блаженная передышка после беготни по клубам. Вскоре этот бар купил Кевин Клейнман. Покупая питейное заведение, Кевин желал выразить свой протест против семейных традиций: его родители занимались продажей модной одежды. Как только Кевин услышал Джетта, он предложил ему и Мойре стать их менеджером и отныне вести все их финансовые дела, послав к чертям торговлю готовым платьем.
Сейчас даже трудно поверить, какая это была головокружительная перемена для Джетта и Мойры. Вот так, внезапно, оказалось, что их кормит и поит Кевин Клейнман – человек, имеющий костюмы на каждый день недели и еще несколько в запасе!
«Рост: пять футов четыре дюйма», – вписала я в соответствующее поле. У Мойры была хорошая фигура, это видно на снимках. Но снимки были сделаны до того, как к Джетту пришел настоящий успех; на последних фотографиях она выглядела похудевшей и изможденной, – совершенно очевидно, что, во-первых, она не выдерживала новых нагрузок, а во-вторых, ей казалось, что Джетт вытеснил ее и заставил отойти в тень.
Так Мойру настиг обычный бич музыкальной среды – наркотики. Я хорошо представляла, как это случилось. В этом мире наркотики принимают буквально все и повсюду – от фэнов на концертных площадках до самих рок-звезд. Когда Кевин заставил Джетта и Мойру работать над песнями для третьего альбома, Мойра сломалась. Она начала глотать таблетки, чтобы не засыпать по ночам и сочинять песни вместе с Джеттом. Скоро ей перестало хватать первоначальных доз; она перешла на сильные дозы кокаина и соскочить уже не могла. Джетт не понимал, в чем дело, он не обращал внимания на изменения, которые с ней происходили, и искал силы и успокоения в музыке.
И вот как-то раз вечером Джетт пришел домой, а Мойра исчезла. Она просто собрала вещи и ушла, ничего никому не сказав. Джетт попытался было найти ее – спрашивал ее родных и друзей, но те ничего не знали, и Джетт оставил попытки. Я подозреваю, что в глубине души он испытал облегчение при мысли, что больше не придется терпеть резких перепадов ее настроения и мириться со странностями ее характера. Но сейчас Джетт был так напуган перспективой выпасть из музыкальной жизни, что начал действовать. И совершенно понятно, почему в его окружении занервничали: возвращение блудной дочери сейчас пришлось бы несколько некстати.
16 
