59 
— Не вижу, что может быть у нас общего в будущем.
— Не видишь? Нет, тебе надо продолжить обучение.
— Мне довольно того, что есть.
— Никогда не довольствуйся тем, что есть, Керенса, дорогая моя. Это неразумно. Давай начнем твое обучение, не откладывая. Вот так…
Он готов был схватить меня, но я сердито отстранила его. Он пожал плечами.
— Надо сначала поухаживать? Но, Керенса, это такая напрасная трата времени Ты не думаешь, что мы уже и так много времени упустили понапрасну?
Я сердито сказала:
— Я тут работаю… к несчастью. Но это не значит, что я ваша служанка. Имейте это в виду… пожалуйста.
— Да что ты, Керенса, разве ты не знаешь, что все, чего я хочу, — это доставить тебе удовольствие?
— Ну, тогда все просто. Если вы будете держаться от меня подальше, я охотно буду держаться подальше от вас — и это доставит мне огромное удовольствие.
— Как сказано! С каким видом, каким тоном! Не ожидал от тебя такого, Керенса. Так я не получу даже поцелуя? Что ж, теперь я буду здесь… и ты тоже. Под одной крышей. Ну, разве не приятная мысль?..
Он ушел, но в глазах у него светилась угроза. Замка в двери моей комнаты не было, и я встревожилась.
На следующий день после обеда Джастин, Джонни и леди Сент-Ларнстон удалились в гостиную ее светлости, где состоялся долгий и серьезный разговор. Хаггети, который подавал им туда вино, рассказал нам на кухне, что мистера Джонни обсуждали со всех сторон и очень серьезно решали, что с ним будет дальше. Казалось, все были этим озабочены, кроме Джонни.
Я убирала одежду Джудит, когда она пришла. Она велела, чтобы я снова расчесывала ей щеткой волосы. Это ее успокаивало. По ее словам, у меня были просто волшебные пальцы. Я обнаружила у себя талант делать прически. Из всех обязанностей камеристки эта получалась у меня лучше всего. Я пробовала делать Джудит различные прически, а потом повторяла то же самое на своих волосах. Это ей очень нравилось, и поскольку она была щедра по натуре, то часто делала мне небольшие подарки и старалась меня порадовать, если не забывала, но обычно ее мысли были заняты лишь мужем.
В тот вечер, когда я, как обычно, стелила ей на ночь постель, она казалась чем-то довольной.
— Вы знаете о неприятностях с мистером Джонни, Керенса, — спросила она.
— Да, мадам. Я слышала о них.
Она пожала плечами.
— Неприятно. Но неизбежно. Он не такой, как… его брат.
— Да, мадам. Трудно найти двух более непохожих братьев.
Джудит улыбнулась; она казалась покойнее, чем когда бы то ни было. Я заплела ей волосы в косы и уложила их вокруг головы. В своем свободном пеньюаре она выглядела очень привлекательной.
Я сказала ей:
— Вы очень красивы сегодня, мадам, — потому что чувствовала необходимость подбодрить ее; может, после того, что услышала от прислуги за столом.
— Спасибо, Керенса, — сказала она.
Вскоре после этого она меня отпустила, сказав, что в этот вечер я ей больше не понадоблюсь.
Я прошла в комнату к Меллиоре; она сидела у окна и глядела на залитый лунным светом сад. Рядом на столике стоял поднос — символ ее одинокой жизни.
— В кои-то веки ты свободна, — сказала я.
— Ненадолго, — она поморщилась. — Через несколько минут мне надо идти сидеть с сэром Джастином.
— Они заставляют тебя слишком много работать.
— Ну, что же.
У нее был сияющий вид. Вид влюбленной женщины, подумалось мне. Ох, Меллиора, забеспокоилась я, боюсь, ты станешь очень уязвимой.
Она продолжила:
— Бедный сэр Джастин. Просто ужасно видеть его в таком угнетенном состоянии и думать, каким он был раньше. Мне вспоминается папа…
— Несправедливо, что тебе приходится помогать ухаживать и за этим стариком, — сказала я.
— Могло быть и хуже.
Да, подумалось мне. Тебя могли заставить работать как лошадь и в доме, где не было бы Джастина. Ты ведь это имела в виду?
И тут я спросила себя, какими же стали наши отношения с Меллиорой? Раньше я обязательно сказала бы ей вслух то, о чем сейчас подумала. Не то чтобы мы изменились. Просто сложившиеся опасные обстоятельства были слишком деликатны, слишком важны для Меллиоры, чтобы она захотела обсуждать их или посоветоваться, даже со мной.
— Да, — сказала я, переводя разговор на другое, — Джонни вернулся.
— Л… Джонни! Ну, этого можно было ожидать. Джонни всегда останется Джонни.
Ее тон был почти самодовольным. Как отличается от него Джастин, хотела она сказать. И я подумала о Джудит: та сказала почти то же самое. Две женщины — обе любящие одного и того же мужчину, глубоко и страстно; потому что хотя Меллиора была спокойной, а Джудит далеко не спокойной, обе были жертвами сильного чувства.
59 
