60 
– Она короткая и начинается с буквы Г.
– Мне кажется, получается неплохо – Диана Грей. Значит, живя в семье священника, ты будешь Дианой Грей. Так в самом деле лучше и для них, и для тебя.
– Я сегодня же напишу Лилиас. И я ушла к себе в комнату.
«Моя дорогая Лилиас, – писала я, – я очень хочу приехать к тебе, но было бы нечестно появиться у вас вместе со своим прошлым. Надеюсь, твой отец не посчитает зазорным мое желание уйти от самой себя. Я хочу стать другим человеком…
И не хочу, чтобы меня тенью сопровождали сплетни. Уверена, что в ваших краях знают о моем деле, поэтому я решила стать Дианой Грей. Я сохраняю свои инициалы, что Зилла считает очень разумным. Я приеду, если ты не станешь возражать против этой уловки. Не думаю, что смогла бы приехать к тебе, если бы меня все время преследовал страх – вдруг люди вспомнят, кто я такая.
Я прошу тебя сообщить, согласна ли ты с моим намерением; если – да, я тотчас складываюсь и выезжаю.
Надеюсь, получить твой ответ в самом скором времени.
С любовью, Диана».
Я запечатала письмо и с удивлением поняла, что мое настроение заметно улучшилось.
Я спустилась в прихожую и положила письмо на серебряный поднос, с которого письма, подлежащие отправлению, время от времени забирал и относил на почту Керквелл.
Я еще находилась внизу, когда вдруг послышался грохот захлопнувшейся двери. Затем зазвучали торопливые шаги. Я не была расположена встречаться лицом к лицу с кем-либо из слуг, поэтому проскользнула в гостиную и наполовину прикрыла за собой дверь.
Шаги теперь слышались на лестнице. Я выглянула в щель и с изумлением увидела Хэмиша Воспера. Его красное лицо искажала ярость. Он промчался через прихожую и выскочил в заднюю дверь.
Что он делал на верхних этажах дома? Может быть, Зилла послала за ним, поскольку ей понадобился экипаж? Но для прогулки время было неподходящим.
Очень странно.
Однако все мои мысли были заняты Лилиас. Я гадала, что она ответит мне по поводу изменения имени.
Конечно, я сделаю это только во время пребывания в ее доме; но что если – вдруг подумала я – начать под другим именем новую жизнь. Но тогда придется покинуть Эдинбург. Куда же могла я направиться? Нет-нет, это всего лишь безумная мечта. Но о ней стоило поговорить с Лилиас.
Я с нетерпением ждала ответа, но начала понемногу готовиться к отъезду, поскольку не сомневалась, что письмо вот-вот придет. И вдруг меня посетил гость.
Ко мне в комнату вошла Бесс.
– Вас хочет видеть джентльмен, мисс Девина.
– Джентльмен?!
– Да, мисс. Я провела его в гостиную.
Кто же это может быть, мелькнуло у меня в голове. Джеми… чтобы сказать, что, несмотря ни на что, он меня все равно любит; что готов разделить со мною все тяготы жизни? Алестер Макрей?
– Как его зовут?
– Мистер Грейнджер, мисс.
Что-то во мне дрогнуло. Неужели он? Что ему нужно? В том, что касалось его, дело закончилось.
Я поспешно спустилась в гостиную. Он поднялся мне навстречу, взял мою руку и пытливо заглянул в глаза.
– Как поживаете, мисс Глентайр?
– Спасибо, а как вы?
– Благодарю. Вам… видимо, нелегко сейчас?
– Да, но я собираюсь на время уехать.
– Это самое разумное.
– Хочу пожить у своей гувернантки. – Мой гость удивился. – У той, что была у меня раньше и прожила здесь не один год.
– Значит, в вашей жизни было несколько гувернанток?
– Всего две.
– И обе сыграли для вас такую роль. Куда же вы едете?
– В местечко под названием Лейкмир, в Девоншире.
– Кажется, Девоншир – очень приятное графство.
– Я остановлюсь в доме викария. Мисс Милн – его дочь.
– Это выглядит превосходно.
Привычка доверять Ниниану все еще жила во мне. Когда шла борьба за мою жизнь, он убедил меня ничего не утаивать и объяснил, что даже пустяковая подробность может иметь огромное значение. Потому я и сейчас призналась в своем намерении:
– Кстати, я… хочу изменить свое имя, чтобы ненароком не подвести викария и его семью.
– В подобных обстоятельствах так поступают часто.
– Значит, вы считаете эту мысль неплохой?
– Несомненно. Понимаете, газеты проникают всюду. Поэтому вы можете себя неуютно чувствовать даже в чужом месте.
– Да, я не хочу быть обузой для гостеприимных людей.
– Они, очевидно, пригласили вас?
– Да, и отец Лилиас представляется мне человеком не от мира сего.
– Даже так?
– Он очень добр, почти святой.
60 
