Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
32 
Июнь 1916
Есенин и Ахматова познакомились 25 декабря 1915 года. Очарованный ее «Четками», Есенин, узнав, что Гумилев приехал с фронта в отпуск, упросил Николая Клюева нанести знаменитым царскоселам Рождественский визит. Анна Андреевна встретила гостей дружелюбно и подарила «вербному отроку» (так назвал Есенина Клюев) оттиск из журнала «Аполлон» с поэмой «У самого моря», в которой Анна Андреевна, по ее словам, предсказала себе встречу с заморским принцем – т. е. Борисом Анрепом.
Хочу обратить внимание читателей и вот на какой момент: в стихотворении Есенина, кроме упоминания живущего за морем возлюбленного женщины в розовом платке, есть и еще одна почти цитата из Ахматовой.
Сравните:
Есенин
- А ты, склонившаяся ниц,
- Передо мной стоишь незримо,
- Шелка опущенных ресниц
- Колышут крылья херувима.
Ахматова
- Так я, Господь, простерта ниц:
- Коснется ли огонь небесный
- Моих сомкнувшихся ресниц
- И немоты мой чудесной?
* * *
По странному совпадению в том же 1916 году Цветаева написала посвященные Ахматовой стихи, где Анна Андреевна также предстает перед нами в образе богомолки, только не в розовом, а в темном, с цветиками, платке, а Марина Ивановна, как и Есенин, просит помолиться за нее:
* * *
- В темном, с цветиками, платке
- – Милости удостоиться —
- Ты, потупленная в толпе
- Богомолок у Сергий-Троицы.
- Помолись за меня, краса,
- Грустная и бесовская,
- Как поставят тебя леса
- Богородицею хлыстовскою.
- Чем хуже этот век предшествующих? Разве
- Тем, что в чаду печали и тревог
- Он к самой черной прикоснулся язве,
- Но исцелить ее не мог.
1919
ПЕТРОГРАД, 1919
- И мы забыли навсегда,
- Заключены в столице дикой,
- Озера, степи, города
- И зори родины великой.
- В кругу кровавом день и ночь
- Долит жестокая истома…
- Никто нам не хотел помочь
- За то, что мы остались дома,
- За то, что, город свой любя,
- А не крылатую свободу,
- Мы сохранили для себя
- Его дворцы, огонь и воду.
- Иная близится пора,
- Уж ветер смерти сердце студит,
- Но нам священный град Петра
- Невольным памятником будет.
1920
* * *
- Ты всегда таинственный и новый,
- Я тебе послушней с каждым днем.
- Но любовь твоя, о друг суровый,
- Испытание железом и огнем.
- Запрещаешь петь и улыбаться,
- А молиться запретил давно.
- Только б мне с тобою не расстаться,
- Остальное все равно!
- Так, земле и небесам чужая,
- Я живу и больше не пою,
- Словно ты у ада и у рая
- Отнял душу вольную мою.
Декабрь 1917
* * *
- На разведенном мосту
- В день, ставший праздником ныне,
- Кончилась юность моя.
1917–1919
* * *
25 октября 1917 года Анна Андреевна бродила по Петрограду и почти оторопела, выйдя к Неве: среди бела дня были разведены мосты. Только на следующее утро знающие люди объяснили ей, что это сделали большевики по приказу Ленина. Дабы не дать войскам Временного правительства задушить пролетарскую революцию. Впрочем, Ахматовой в том октябре было не до политики. Она была совсем одна в переставшем быть своим городе. Анреп уехал. Гумилев – за границей. Обещал весной вызвать ее в Париж и как в воду канул… Сын со свекровью в Бежецке. Родные – где-то в Крыму, отрезанном от центральной России революционным хаосом, и живы ли – неизвестно. Ни денег, ни крыши над головой… Приютили подруги: Валечка Тюльпанова, теперь мадам Срезневская, да Ольга Судейкина, точнее, их оборотистые мужчины; особенно старался Оленькин экс-муж– композитор Артур Лурье, он когда-то, еще во времена «Бродячей Собаки», был сильно неравнодушен к жене Гумилева.
А вскорости на ахматовском горизонте объявился и еще один старый друг – Вольдемар Шилейко. Собственно, дружил Вольдемар Каземирович, интеллектуал, полиглот и почти гений, не с Анной, а с Гумилевым и Лозинским, а в нее был давно, безнадежно и слегка истерично влюблен. Деньги и у него не водились, но жилплощадь имелась, и обширная – в Мраморном бывшем дворце. И как-то само собой случилось, что Анна Андреевна не устояла перед шилейковским напором и дала слово выйти за него замуж.
* * *
- Проплывают льдины, звеня,
- Небеса безнадежно бледны.
- Ах, за что ты караешь меня,
- Я не знаю моей вины.
- Если надо – меня убей,
- Но не будь со мною суров.
- От меня не хочешь детей
- И не любишь моих стихов.
- Все по-твоему будет: пусть!
- Обету верна своему,
- Отдала тебе жизнь, но грусть
- Я в могилу с собой возьму.
Апрель 1918
32 
