117 
— Кто этот человек, который заплатит мне?
— Эта информация не для Службы государственной безопасности.
— Тайная полиция недорого и платит.
— Тем лучше, — произнес англичанин. — На этот раз тебе заплатят в немецком посольстве. Заплатит генерал СС Райнхардт Волтерс.
— Меня к нему не пустят. С какой стати такому человеку разговаривать с бедным Пако Гомесом?
— Эту информацию он захочет получить. Сильно захочет.
— Говорите.
— Ты скажешь ему, что прошлой ночью видел немецкого военного атташе капитана Карла Фосса… Ты ведь знаешь, о ком идет речь, Пако?
— Знаю.
— Скажешь ему, что видел капитана Карла Фосса с той английской девушкой.
— С английской девушкой, которая работает в «Шелл» и живет в доме сеньора Уилшира?
— Да, с той девушкой. Скажешь ему, что видел, как они прошлой ночью вместе гуляли в Байру-Алту, — продолжал английский голос. — Они любовники. Вот и все.
Глава 24
Четверг, 20 июля 1944 года, Управление службы безопасности, улица Антониу-Мария-Кардозу, Лиссабон
Анну отпустили в девять часов утра. Прямо от ворот управления Мередит Кардью повез ее к себе домой в Каркавелуш. Миссис Кардью проводила Анну в душ и дала ей что-то из своей одежды. Анна во что бы то ни стало хотела явиться на работу. Ей требовалось чем-то занять себя, так она сказала. О том, что она хочет попасть в Лиссабон в надежде увидеться с Карлом, она умолчала.
Вместе с Кардью она вернулась в город. До середины дня просидела за печатной машинкой, а потом принялась за перевод статей по физике из немецкого журнала «Естественные науки». Каждую минуту Анна поглядывала на часы, пока ей не показалось, что стрелки остановились.
Фосс сидел у себя в кабинете и тоже не сводил глаз с часов. Его часы показывали берлинское время — по настоянию фюрера во всех частях рейха действовало единое немецкое время, а потому сейчас и в посольстве, и в Растенбурге, в «Вольфшанце», близилось к полудню. Еще несколько минут, и полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг поставит возле стола фюрера свой портфель, а может быть, он уже поставил портфель и теперь ждет вызова к телефону, ждет и молится, чтобы его вовремя позвали к телефону в диспетчерскую. Фосс подергал нижний ящик своего стола. Он не открывался, видно, что-то заело. В ящике теперь лежал вальтер, подаренный польским полковником. С утра Фосс пронес оружие в кабинет, оно могло понадобиться, когда придет время брать посольство под свой контроль.
— Что-то случилось, майн герр? — окликнул его Кемпф.
— Нет, просто косточки пора поразмять, Кемпф, — ответил Фосс. — А вы как, получше?
— Не то чтобы получше.
— Держались бы вы английских нянек, Кемпф.
— Благодарю за совет, майн герр. Постараюсь не забыть его в ближайший раз, когда выпью и сам не знаю как очнусь в порту Сантуш среди матросов, — проворчал Кемпф. — Вызову английскую няню на подмогу…
— Намек понял.
— Если вы хотите открыть этот ящик, майн герр…
— Да нет же, Кемпф, просто потягиваюсь.
— Я только хотел сказать, его надо пнуть хорошенько. Я уже имел дело с этим столом.
— Спасибо, Кемпф. Не нужен мне этот ящик. Давайте-ка лучше почту просмотрим. Вы принесли новые письма?
Кемпф призадумался.
— Ступайте, Кемпф, принесите почту.
Фосс откинулся на стуле, пот сочился изо всех пор.
Пако лежал на кровати, туго свернувшись, коленками чуть не выдавливая глаза, слезы катились градом от нестерпимой боли в желудке. Вместе с полезной информацией англичанин подарил Пако бумажку в сто эскудо, и галисиец тут же поспешил в квартал Алфама, чтобы впервые за день поесть. И зачем он взял свинину? Свинину в такую жару! Почем знать, как долго это мясо провалялось на кухне? Эти повара с грязными руками, у них что угодно завоняет. Нужно было выплюнуть кусок, как только он почувствовал резкий привкус. Уксусом поливают испортившееся мясо, чтобы отбить запах. Всю ночь Пако не слезал с вонючего унитаза, все кишки из него вышли, рвота потоком хлестала изо рта. Когда вся еда и все соки из него вытекли и он превратился в плоский, ссохшийся пузырь, Пако заполз в свою постель и там до рассвета лежал, давясь сухой отрыжкой, а лихорадка тем временем выжимала остатки влаги из его тела, пожелтевшая простыня насквозь промокла. Пришел мальчишка, заставил его попить воды, и внизу живота вновь сжалась стальная пружина, все тело свернулось так, что позвонки проступили, грозя прорвать сухую тонкую кожу. Лишь к полудню желудок угомонился, позволил Пако хотя бы вытянуться на постели и забыться коротким сном. Грозные призраки то и дело всплывали в его сознании, будили от дремоты.
117 
