9 
Жанна кивнула.
— Надо втолковать им, что борьба за наше дело должна продолжаться, кто бы ни пал на пути к победе.
— Постараюсь добиться, чтобы они это поняли.
Глаза Жанны сверкали. Перед ней появилась ясная цель. Она была счастлива. В такие минуты забывалась боль, причиненная предательством Антуана.
Юноши приглядывались друг к другу. Отцы их были братьями. Генриху Наваррскому предстояло со временем стать хоть и королем, но крохотного государства, и Генрих Конде не выказывал к кузену и его будущему королю почтения.
Конде оплакивал горячо любимого отца. Все, кто знал этого невысокого человека, любили его.
Генриха Наваррского не трогало горе двоюродного брата. О своем отце он не печалился. Отец не только изменял матери, но и готов был предать ее врагам. Генрих мог оправдать первое, но не второе. Он благоговел перед матерью, глубоко чтил ее, однако к отцу не питал никаких сильных чувств.
— Это замечательное событие, — говорил Конде. — Я прихожу на смену отцу.
— Думаешь, нам понравится жизнь в Ла-Рошели?
— Поскольку отец погиб, мое место здесь.
— Значит, хотите стать героем, месье де Конде?
— Кем же еще?
Генрих засмеялся.
— Мне предстоит много, но вряд ли когда-нибудь я буду героем.
Конде не понравился смех Генриха, и он надменно заявил:
— Я должен следовать примеру отца.
— В отношениях с женщинами?
Глаза Конде вспыхнули.
— Не забывай, что говоришь о погибшем герое.
— Погибший герой вполне мог вскружить головы дочерям Евы.
— Мой отец…
— Завлекал многих, — договорил Генрих, вызывающе выставив подбородок.
— Он был замечательным воином, и я не позволю тебе смеяться над ним.
— Ручаюсь, что Изабелла де Лимель находила его приметным в других отношениях.
— Замолчи!
Генрих отшагнул назад и, склонив голову, продолжал:
— Такие слухи ходили и о маршале де Сент-Андре. Если напрячь память, то можно вспомнить еще кой-какие имена.
— Я велел тебе замолчать.
— Дорогой кузен, никто не может отдавать мне таких повелений.
— Ты раскаешься в этом.
— Я никогда не раскаиваюсь.
Конде бросился к Генриху, и завязалась борьба; Конде ярился, Генрих Наваррский усмехался.
— А что ты скажешь о своем отце? — спросил Конде, тяжело дыша.
— Он тоже был распутником. Антуан Бурбон, брат твоего отца, чего еще от него можно было ждать.
Конде вырвался из сильных рук двоюродного брата и затянул песню: «Cailletta qui tourne sa jaquette» [4].
Генрих Наваррский присоединился к нему. Потом со смехом сказал:
— Эту песню пели о моем отце, потому что он метался туда-сюда. Сегодня становился по расчету католиком, завтра — опять гугенотом. Похоже, мудрый был человек.
— Ты такой же, как он. Перевертыш. Ловец удачи.
Генрих по привычке склонил голову к плечу.
— Может, это не так уж и плохо. Послушай, кузен, тебе не кажется, что слишком много шумихи из-за того, как людям молиться? Не вижу, из-за чего тут копья ломать. Пусть Бог с ангелами отделяет зерна от плевел… Гугенотов в райские врата, католиков на вечные муки.
— Ты кощунствуешь. Что, если я передам эти слова твоей матери или адмиралу?
— Тогда меня отправят обратно в Нерак, и позволь сказать, кузен, меня это вполне устроит. Давай не будем обсуждать истинные и ложные догмы, лучше я расскажу тебе о Флеретте. Это моя прелестная и плодовитая любовница. Мне хотелось бы находиться в Нераке, когда родится наш ребенок.
— Ты соблазнил эту женщину?
— Знаешь, кузен, сам не пойму, я ее или она меня. Может, оба понемногу, как и должно быть. Согласен со мной?
— Кузен, я вижу, ты сын своего отца.
— Говорят, хорошо, если человек знает, кто его отец.
— У тебя болтливый, распущенный язык.
— Нет, бесстыдство у тебя в мыслях.
— Королева, твоя мать, благонравная женщина, а моя мама была святой.
Генрих взял кузена под руку и зашептал ему в ухо:
— Мы — мужчины и не можем подражать матерям. Это просто счастье! Но, если мы хотя бы слегка похожи на своих отцов, мы должны искать побольше наслаждений в жизни. Да брось ты хмуриться, улыбнись. Оба мы молоды и крепки телом. Оба воины. Я расскажу тебе о Флеретте. До чего ж я тоскую по ней! Интересно, что могут предложить нам дамы Ла-Рошели? Будем надеяться, дорогой кузен, что они не столь добродетельны, как наши матери.
9 
