110 
— Бояться тебе нечего, — ответил Генрих. — Я предупредил Лианкура, ослушаться он не посмеет. Ты ведь хотела мужа, а я всегда удовлетворял твои желания.
Ей хотелось яростно прорыдать: «Я хотела Бельгарда!» Но она понимала, что теперь придется выйти за этого старика, и начинала радоваться тому, что принесло ей положение королевской любовницы. Да и приязнь ее к Генриху усиливалась; она восхищалась его практичностью, и если раньше затруднялась сделать выбор между Лонгвилем и Бельгардом, то теперь не могла решить, кого любит больше — Бельгарда или Генриха.
Свадьбу отпраздновали, месье де Лианкура отпустили, и Габриэль стала повсюду сопровождать Генриха; при ней состояли компаньонками сестра Жюльетта и тетя, маркиза де Сурди.
Мысли о Габриэль часто беспокоили короля. Ему хотелось жить с ней в покое, хотелось развестись с Марго и взять Габриэль в жены. Он так и сделает, только бы покончить с этой нелепой бесконечной войной, разоряющей его страну. Он много раз пытался овладеть Парижем; знал, что на улицах мужчины, женщины и дети мрут от голода, что ремесла, благодаря которым столица процветала, постепенно приходят в упадок. Люди занимались войной, а не производством товаров, которые продавали друг другу и тем недурно кормились.
Париж медленно умирал, и все потому, что не хотел принимать короля-гугенота.
Неужели догмы веры так важны? Справедливо ли, что из-за отказа одного человека принять мессу умирают тысячи?
Генриху вспоминался тот день, когда бешеный Карл IX вызвал его вместе с Конде и выкрикнул: «Смерть или месса!»
Тогда он, чтобы спасти свою жизнь, выбрал мессу; не выбрать ли ее и теперь, чтобы спасти Париж и народ Франции?
Прослушаю мессу, думал он, и войне конец. Тогда я смогу добиваться процветания страны, смогу избавиться от Марго, жениться на Габриэль и дать Франции наследника трона. А если погибну в одной из этих бессмысленных битв, какая судьба ждет Францию? Еще более кровавые битвы в борьбе за трон?
И это все из-за какой-то мессы!
Генриха беспокоило собственное окружение. Многие друзья его и приверженцы были ревностными гугенотами, а он — сторонником веротерпимости. Перевертышем. В ушах его постоянно звучал припев песенки об отце:
- Чтобы жизнь спасти свою,
- Выпрыгнет из кожи.
И сын поступит так же. Только на сей раз не ради спасения своей жизни, а ради мира и Парижа.
В мысли его постоянно вторгались подозрения относительно Габриэль и Бельгарда. Он понимал, почему она захотела мужа; она просила Бельгарда. Его интересовало, какой план они состряпали и часто ли он делит любовницу с соперником. Габриэль постоянно прислуживала Мари Эрнан, жена сьера де Майвиля, капитана королевской гвардии; ее все называли Рыжей. Генрих полагал, что при желании она могла бы открыть ему несколько секретов.
Он не мог находиться с Габриэль долгое время; это станет возможным, когда в его королевстве прекратится война, да и тогда у него будут обязанности. Ему очень хотелось иметь женщину, на которую можно положиться, верную любовницу, еще лучше жену, которая родит законных наследников.
Нельзя забывать, что приближается старость. Пока что он силен и страстен, как всегда; однако ему почти сорок, вряд ли он еще много лет будет оставаться таким же.
Только бы покончить с войной, развестить с Марго! И начать спокойную супружескую жизнь. С Габриэль.
Королевские войска стояли возле Парижа. Габриэль находилась при Генрихе. Париж так долго пытались сломить, что она привыкла к окрестностям столицы и жила то во флигеле на Монмартре, то в Клиньянкуре.
Однажды в Клиньянкур, где Габриэль пребывала с Генрихом, приехал Бельгард. Хоть она и решила хранить верность королю, но при виде Бельгарда ее решимость слабела.
Герцог ухитрился послать ей с Рыжей записку. Там говорилось, что, когда король уедет в Компьен, он навестит ее, но это, разумеется, должно храниться в глубокой тайне.
Рыжая не сводила глаз со своей госпожи, пока та читала послание.
— Вы играете с огнем, — предупредила она.
— Знаю, — ответила Габриэль. — Но иногда нужно идти на риск.
— А вдруг король пожелает, чтобы вы ехали с ним?
— Придумаю отговорку. Я уже давно не видела Бельгарда.
— В один прекрасный день, мадам, этот человек лишится головы, а вы своего положения.
— До этого дня, Рыжая, не смей говорить со мной в таком тоне.
110 
