3 
Он привел эту крестьянку с грудью, отяжелевшей от молока, к дочери.
– Вот она будет кормить моего внука, а он – жить в ее доме.
– Ему будет гораздо удобнее здесь, отец. Генрих взглянул на дочь, и его глаза сузились.
– Удобства не спасли жизни других моих внуков. Говорю тебе, этому мальчику предстоит когда-то стать королем Наварры. Ему нужны не мягкие шелковые пеленки, а хорошее свежее молоко здоровой женщины.
Сказав это, он дотронулся до груди крестьянки, и Жанне пришло в голову, а не одна ли это из многочисленных любовниц отца и не предназначено ли молоко, которым будут кормить ее сына, одному из ее братьев по крови? Эта мысль привела ее в замешательство. Увидев смущенную улыбку дочери, Генрих ободряюще кивнул ей:
– Ты сама все прекрасно понимаешь. Этот ребенок не будет отдан на попечение легкомысленным нянькам, которые только о том и думают, как бы пофлиртовать с придворными ловеласами. Матерью ему станет эта женщина. – Он повернулся к кормилице, глаза его стали жесткими, и добавил: – Или ей не поздоровится. – Затем вынул мальчика из люльки, положил его на руки женщине и велел: – Покорми его. Сейчас. Здесь.
Женщина обнажила большую грудь, поднесла к ней мальчика, и, когда маленький Генрих начал жадно сосать, его дед, увидев это, громко рассмеялся.
– Вот и хорошо, – воскликнул он. – Ешь досыта, внучек. Королям нужно хорошее питание.
Жанна наблюдала за всем этим не без удовольствия. Она была тронута тем, как отец принял ребенка, его одобрение касалось и ее. Во многом она была с ним согласна. Жанна не хотела, чтобы ее мальчик оказался при королевском дворе во Франции, но ее тревожила мысль, что скажет отец ребенка, когда узнает, что его кормилицей стала простая крестьянка.
Король вышел, принес женщине стул, усадил ее на него и стал наблюдать за кормлением.
– Возьми его к себе в дом, – распорядился он и слегка дернул женщину за ухо. Этот жест был столь же фамильярным, сколь и предостерегающим. – И помни, в твоих руках династия Наварры. Никогда не забывай об этом.
Женщина вышла вместе с ребенком, а Генрих повернулся к дочери.
– И что, я не буду принимать никакого участия в его воспитании? – спросила она.
– А как ты думаешь, дочь моя? У тебя уже были сыновья, а сейчас это мой единственный внук. Я не забыл, что случилось с твоим последним ребенком.
Лицо Жанны исказила гримаса боли. Она никогда не забудет ни криков ее ребенка, причину которых не могла понять, пока не увидела, что у него сломаны все ребра, ни ужасного замешательства его няньки, которая флиртовала с одним молодым придворным и бросила ему ребенка в окно, словно мяч, а он, к сожалению, не сумел его поймать.
Генрих саркастически наблюдал за ней.
– Мне кажется, дочь моя, – проговорил он, – мальчику безопаснее находиться в моих руках, а не в твоих.
Он ждал ее возражений. Она никогда не отличалась кротостью. Генрих всегда помнил, как Жанна наотрез отказалась выйти замуж за герцога де Клева, хотя этот брак был тому обещан, и молча снесла нанесенные ей удары отца, от которых на ее хрупком теле остались кровавые рубцы. Она была в большей степени его дочерью, чем матери, и он понимал ее так, как никогда не понимал Маргариту, которая была гораздо ближе к своему брату, Франциску I, чем к нему или к Жанне.
У Жанны хватило мудрости понять все это, и она не стала возражать, как обычно. Вообще Жанна всегда отличалась достаточной рассудительностью, чтобы в сложной ситуации принять самое разумное решение. И на сей раз не разочаровала Генриха, когда родила ему внука.
Воспитание будущего короля Наварры было в его руках.
Глава 2
ЛЮБОВНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПРИНЦА
Молодой Генрих с небольшой компанией приятелей и слуг, смеясь и распевая песни, скакал в Нерак. Находиться в свите принца всем было приятно, потому что он обладал самым что ни на есть компанейским характером.
Никто в Наварре больше него не отдавался радостям жизни, а ему нравилось, когда у всех находящихся с ним рядом было такое же хорошее настроение, как у него самого. Добродушный и дружелюбный, Генрих в то же время был отчаянным храбрецом и вызывал неподдельное восхищение у своих приятелей, когда они вместе охотились в горах. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем охота в Пиренеях на медведей, волков и серн; он с детских лет научился ловко карабкаться босиком по камням. Королевский внук играючи переносил лишения и не требовал для себя никаких привилегий, а когда вместе со своими спутниками задерживались в горах на несколько дней и у них заканчивалась еда, делился последним куском со своими слугами. На ногах у него были тяжелые, покрытые пылью сапоги, и порой странники по ошибке принимали его за простого парня. Но его это мало беспокоило. Такие происшествия Генриха лишь забавляли.
3 
