Особенно,... 
58 
Генрих густо покраснел.
Она засмеялась.
— Ты снова забыл о своем положении, Генрих. — Этот ребенок когда-нибудь станет отпрыском короля Франции. Ты упустил это из виду?
— Меня гложет стыд. Ты так добра и красива. Ты понимаешь мои горести, слабости, застенчивость, смущение. Когда мы вместе, я становлюсь счастливым, хоть я и осквернил наш прекрасный союз своей изменой.
Диана щелкнула пальцами. Ее глаза сияли, рот улыбался. Она думала о том, что двор смеялся слишком поспешно. Она возьмет это дело в свои руки. Пусть двор увидит в ней не любовницу Генриха, а его ближайшего друга и самого главного человека в его жизни, духовную сестру.
— Дорогой мой, — сказала она, — ребенок требует ухода, он нуждается в воспитании, соответствующем его статусу.
— Его статусу!
— Дорогой мой, это твой ребенок. Уже одно это делает его заслуживающим моего внимания. Генрих, ты позволишь мне заняться им лично? Я хочу, чтобы после рождения его доставили во Францию. Я сама буду руководить его воспитанием и обучением.
— Диана, ты просто чудо!
— Нет, — небрежно сказала она. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты относился к себе с уважением и исполнил свой долг.
Он обнял ее.
— Я мечтал о тебе, — сказал Генрих. — Постоянно думал о тебе, даже когда был с ней.
Диана упала в его объятия. Она на время перестала быть практичной француженкой. Она была готова принимать его обожание, которое быстро переходило в страсть.
Катрин не увидела мужа в этот день. Мадаленне удалось выскользнуть из покоев Дианы, когда любовники заснули, так что Катрин знала обо всем происшедшем.
Она всю ночь беззвучно рыдала. Ее надежды не оправдались. Коварная ведьма вновь обворожила Генриха одной своей улыбкой.
Он появился на следующий день радостным, торжествующим любовником, чья шалость была прощена. На Генрихе были цвета Дианы — черный и белый.
Двор стал еще сильнее восхищаться Дианой; ненависть Катрин к своей сопернице также возросла. Мадам д'Этамп испытала разочарование и даже тревогу.
Когда юная пьемонтка родила ребенка Генриха, вдова сенешаля сдержала свое слово; его привезли во Францию, и Диана договорилась насчет его воспитания.
Это была девочка; к удивлению и восхищению многих, вдова сенешаля нарекла ее Дианой.
ИСПУГАННАЯ ДОФИНА
В Лоше возникла напряженная атмосфера. Это ощущали все — от Анны д'Этамп до последней посудомойки. Диана, постоянно совещавшаяся со своими молодыми друзьями де Гизами, казалось, стала выше на дюйм и еще надменней. Она видела себя силой, стоящей за троном. Катрин, внешне кроткая, почувствовала в себе новую энергию. Именно благодаря ей эти две женщины, считавшие, что они значительно превосходят Катрин по остроумию и интеллекту, обрели свое нынешнее положение! Катрин воодушевляла возможность определять судьбы других людей, несмотря на то, что тайная работа требовала, чтобы ее организатор оставался в тени, считался незначительной фигурой.
Холодные декабрьские ветры со свистом раскачивали голые ветви деревьев, что росли в заснеженном саду возле дворца.
Болезнь свалила короля; многие считали, что ему уже не встать с кровати.
Растерянность царила не только при дворе, но и во всей Франции. Дело было не только в болезни короля. Дофин, Карл Орлеанский, Монморанси и их свита, состоявшая из французской знати, отправились на юг встречать испанского короля Карла Пятого, приезжавшего во Францию. Болезнь Франциска и дружеский визит в страну его старого врага породили массу домыслов; рассуждения о причинах беспрецедентного события и его разумности звучали во всех кабаках от Парижа до Гавра и от Гавра до Марселя.
Именно Анн де Монморанси, ревностный католик, нес ответственность за этот миролюбивый шаг по отношению к Карлу Пятому. За время болезни короля Монморанси взял бразды правления в свои руки; сделав это, он стал действовать быстро и решительно. Он разорвал дружеские отношения с англичанами, немцами, турками и герцогом Клевским. Он убедил Франциска, что союз с Испанией сулит ему обретение Милана — города, надежда на обладание которым погибла со смертью Климента вопреки условиям брака Катрин Медичи с Генрихом. Франциск всегда испытывал волнение, слыша слово «Милан». И когда Карлу Пятому пришлось отправиться из Испании во Францию, чтобы усмирить своих мятежных подданных из этой страны, трудно было оказать ему более желательную услугу, чем обеспечение его безопасного проезда через территорию Франции — этот дружеский жест экономил деньги и время императора!
58 
