Последние отзывы

  45  

* * *

• А за правой стенкой, откуда
• Я ушла, не дождавшись чуда,
• В сентябре в ненастную ночь-
• Старый друг не спит и бормочет,
• Что он больше, чем счастья, хочет
• Позабыть про царскою дочь.

1955

* * *

• Я иду навстречу виденью
• И борюсь я с собственной тенью
• Беспощаднее нет борьбы.
• Рвется тень моя к вечной славе,
• Я как страж стою на заставе
• И велю ей идти назад…
• …
• …
• Как теперь в Москве говорят.
• Я хочу растоптать ногами
• Ту, что светится в светлой раме,
• Самозванку

• Над плечами ее не крылья

Октябрь 1956, Будка

* * *

• Верьте мне вы или не верьте,
• Где-то здесь в обычном конверте
• С вычислением общей смерти
• Промелькнет измятый листок.
• Он не спрятан, но зашифрован,
• Но им целый мир расколдован
• И на нем разумно основан
• Небытья незримый поток.

Март 1961

* * *

• Я еще не таких забывала,
• Забывала, представь, навсегда.
• Я таких забывала, что имя
• Их не смею теперь произнесть,
• Так могуче сиянье над ними,
• (Превратившихся в мрамор, в камею)
• Превратившихся в знамя и честь.

26 августа 1961, Комарово

* * *

• Не кружился в Европах бальных,
• Рисовал оленей наскальных,
• Гильгамеш ты, Геракл,
• Гесер Непоэт, амифопоэте,
• Взрослым был ты уже на рассвете
• Отдаленнейших стран и вер.

* * *

• Институтка, кузина, Джульетта!…
• Не дождаться тебе корнета,
• В монастырь ты уйдешь тайком.
• Нем твой бубен, моя цыганка,
• И уже почернела ранка
• У тебя под левым соском.

* * *

• Вкруг него дорогие тени.
• Но напрасны слова молений,
• Милых губ напрасен привет.
• И сияет в ночи алмазной,
• Как одно виденье соблазна,
• Тот загадочный силуэт.
• И с ухватками византийца
• С ними там Арлекин-убийца,
• А по-здешнему – мэтр и друг.
• Он глядит, как будто с картины,
• И под пальцами клавесины,
• И безмерный уют вокруг.

* * *

• Ты приедешь в черной карете,
• Царскосельские кони эти
• Иупряжкаиха l’anglaise
• На минуту напомнят детство
• И отвергнутое наследство
• …

* * *

• Словно память «Народной воли».
• Тут уже до Горячего поля,
• Вероятно, рукой подать.
• И смолкает мой голос вещий.
• Тут еще чудеса похлеще,
• Но уйдем – мне некогда ждать.

* * *

• И уже, заглушая друг друга,
• Два оркестра из тайного круга
• Звуки шлют в лебединую сень
• …
• Но где голос мой и где эхо,
• В чем спасенье и в чем помеха,
• Где сама я и где только тень?
• Как спастись от второго шага…

* * *

• Вот беда в чем, о дорогая,
• Рядом с этой идет другая,
• Слышишь легкий шаг и сухой,
• А где голос мой и где эхо,
• Кто рыдает, кто пьян от смеха —
• И которая тень другой?

КОММЕНТАРИИ

Лирика

«И когда друг друга проклинали…» (1909)

Посвящено Николаю Гумилеву.

«Пришли и сказали: „Умер твой брат…“ (1910)

Написано в начале 1910 года. Николай Гумилев, в ноябре 1909, получив наконец от Анны Андреевны Горенко согласие на брак, сразу же уехал в Африку. В Киеве он появился лишь в конце января 1910-го, когда его невеста уже решила, что с ним случилось что-то недоброе. В ранних стихах Ахматова, обращаясь к Гумилеву, часто называла его «братом».

«Синий вечер. Ветры кротко стихли…» (1910)

«Синий вечер…», как и «Весенним солнцем это утро пьяно…» и «Я написала слова…», создан осенью 1910 года, однако, судя по реалиям, в этом триптихе отражена ситуация начала апреля, когда Анна Ахматова ожидала приезда в Киев Николая Гумилева – уже в качестве почти официального жениха.

Он любил…(«Он любил три вещи на свете…») (1910)

Он – Гумилев. Стихотворение написано в Киеве, в ноябре 1910 г., вскоре после очередного отъезда Николая Степановича в Африку, в годовщину их помолвки. Осенью 1909-го А.А.А. получила от Гумилева письмо, которое, по ее словам, наконец-то убедило ее дать согласие на брак. Письмо не сохранилось, но Ахматова запомнила самую главную фразу: «Я понял, что в мире меня интересует только то, что имеет отношение к Вам». Прошел год, и юная супруга с изумлением убедилась: ее мужа интересует слишком многое из того, что не имеет никакого отношения к ней, и прежде всего, конечно, «дальние странствия». При жизни Гумилева, особенно в первые годы замужества это и раздражало, и обижало ее, позднее Ахматова поняла, что обижаться бессмысленно. Гумилев был одержим не «охотой к перемене мест», в его страсти к путешествиям было нечто фатальное: «А путешествия были вообще превыше всего и лекарством от всех недугов». (Из письма Анны Ахматовой к Аманде Хейт, автору первой западной ее биографии). В образе всемирного путешественника является Гумилев и на маскарад мертвых в «Поэме без героя»:

  45