103 
— Это отставка?
— Если вы приехали, чтобы упрекать меня в том, в чем совершенно ничего не понимаете, — да.
— Я кое-что знаю про сцену.
— Палуба «Пегаса» не то же самое, что Друри-Лейн.
Лицо ее пылало от злости. Никогда прежде он не видел Дороти такой.
— Прекрасно, — сказал он. — Отправляйтесь к своим бесценным дочерям и оставьте сыновей мне.
С этими словами он уехал.
Она не могла в это поверить, первый раз он разговаривал с ней так. Дороти думала: это моя вина, я не сдержалась, дала волю своему ирландскому темпераменту. Лучше бы я никогда не слыхала про «Никто». Эта женщина — злая прорицательница с размалеванным лицом, украшенная кружевами, и страх вошел в ее душу вместе с сомнениями в тот момент, когда она ее увидела. И не только из-за пьесы. Она провела день в нервном напряжении и была почти счастлива, когда наступило время ехать в театр.
Обстановка там была ужасная. Назревал большой скандал, и Шеридан был готов к неприятностям. Зал был полон, несколько завсегдатаев игорных домов, без сомнения, пришли с определенной целью. Как только занавес поднялся и начался спектакль, враждебное отношение зрительного зала стало очевидным. На сцену полетели гнилые фрукты. Даже воспитанные леди смеялись, прикрывшись веерами, и до актеров долетали злые и грубые реплики. Дороти держалась, это не может длиться вечно, говорила она себе, это должно когда-то кончиться.
В тот вечер она была очень благодарна своим коллегам-актерам: какие бы баталии ни происходили за кулисами, на сцене они становились товарищами. Все играли, не обращая внимания на зал. Да, в тот вечер она была им благодарна за поддержку. Она не помнила, как они доиграли до конца, но доиграли, и занавес опустился под свист и неодобрительные восклицания. Бедная миссис Робинсон, думала Дороти, это конец «Никто»!
Она чувствовала себя измученной и больной. Может быть, она еще не оправилась после родов. Может быть, та жизнь, которую она вела, была слишком тяжела для нее. Жизнь популярной актрисы нелегка сама по себе, невозможно одновременно с этим быть любовницей требовательного принца и матерью маленьких детей. Может быть, ей следует оставить театр? Так, как Утрата Робинсон?
Только имея столь понятливого и послушного помощника, как Уильям Сиддонс, можно сочетать такие трудные обязанности, как работа актрисы и воспитание детей. «Это начало конца?» — спрашивала она себя и видела его лицо, холодное, почти ненавидящее, когда он напомнил ей о поездке к дочерям. Она открыла дверь своей гардеробной, и когда она туда вошла, кто-то выступил из темноты и обнял ее.
— Уильям!
— Конечно, я приехал, — ответил он. — Ужасная пьеса! Зрители были в отвратительном настроении.
— Вы были в зале?
— Нет, за кулисами. Я был готов выскочить на сцену и увести вас, если что-то случится.
Она почувствовала, как покой и счастье наполняют ее сердце.
— О, Уильям... я боялась...
— Нечего бояться, — ответил он.
— Но вы думали...
— Ревнивый, — сказал он, — ревнивый дурак ваш Уильям, вот он кто.
Ссора была забыта.
Они давали «Никто» еще два раза после премьеры, третий вечер оказался последним.
Дороти была счастлива. Не было никаких недоразумений. Между нею и Уильямом все было, как прежде, в самом начале. Но она должна помнить, что нельзя допускать ревности между двумя ее семьями. Она хотела бы собрать всех под одной крышей, и хотя она знала, что Уильям любит ее и готов выполнить любую просьбу, существовало что-то, о чем она не отваживалась его просить.
ПРОВАЛИВШАЯСЯ ПОДДЕЛКА
Она ожидала, что Уильям поддержит ее решение оставить театр, но ошиблась. Он проявлял большой интерес ко всем ее ролям и был готов к тому, что ей часто придется оставаться в Лондоне. Деньги, которые она получала в театре, были очень кстати. Дороти платили больше, чем любой другой актрисе, и она полностью оплачивала все расходы по дому, где жили девочки и Эстер. Она была очень рада, что ей не приходится просить помощи у герцога, особенно теперь, когда у них появились собственные дети. Уильям был очень привязан к сыновьям, и хотя он никогда не возражал против визитов девочек, было очевидно, что мысль поселиться всем вместе не приведет его в восторг.
Она могла это понять: он не хотел постоянных напоминаний о ее отношениях с Дэйли и Фордом, которые продолжали здравствовать. Ей нужны были деньги, которые давала профессия; Уильям, который так же, как его братья, не утруждал себя мыслями о том, что сколько стоит, постоянно был без средств. Она должна работать, она должна знать, что ее дети ни в чем не нуждаются.
103 
