Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
93 
— Могу еще один трамвай нам подбросить. Для коллекции! — внесла свою лепту Чуб. — Гумилевский!
Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят — зеленная, — знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвы головы подают.
В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь в ящике скользком, на самом дне.
— Мертвые головы, — отчеркнула важное Даша. — Типа головы Берлиоза, которую отрезал трамвай. Гумилеву ж тоже отрезало голову революцией! «Красные» расстреляли его. Ну, как вам?
— Катя, — сказала Маша, никак не отреагировав на «Заблудившийся трамвай» Гумилева. — Бумага, о которой я говорила, в моем ридикюле. Возьми ее. И прочти. Лучше вслух.
Дображанская подняла дамскую сумку-мешочек, брошенную Машей в одно из кресел. Развязала, нашла сложенный вчетверо лист.
И стены круглой комнаты Башни услышали:
- На острове Кияне, на море Окияне стоит дуб-стародуб.
- На том дубе-стародубе лежит кровать тесовая.
- На той кровати лежит перина пуховая.
- На той перине лежат змея-Катерина и две сестры ее…
— Что это? — спросила Катя.
— Заговор.
— Вижу, что заговор. Но… ты думаешь, он про меня? — Катин голос дрогнул.
— Когда я читала его, я так и подумала, — повинилась Маша, коря себя за то, что азарт разведчицы Прошлого сыграл с ней дурную шутку, заставив забыть первую заповедь историка: внимательно изучать каждый документ! — А потом я забыла о нем. Не сопоставила одно с другим! Но если твоя прапрабабушка попала под трамвай, как Берлиоз. Если это была твоя прапрабабушка… Ей отрезало голову.
— Так, — объявила Катя, — мы едем на кладбище!
— На кладбище? — выхлопнула Чуб. — Может, не стоит туда торопится?
— Тетя Тата нарисовала мне план. Бесплатно. Я знаю, как найти нашу семейную могилу. На памятниках всегда пишут год смерти.
Глава двенадцатая, в которой Маша предлагает всем покончить с собой
Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон…
Николай Гумилев «Заблудившийся трамвай»
Перед тем как поместится в авто, владелица сети супермаркетов выжила оттуда шофера, обронив, к нечаянной радости оного: «На сегодня свободен»…
Чтоб, умостившись за руль, усадив Машу рядом с собой приступить к, режущим горло вопросам, несовместимым с присутствием слепых:
— Понятно, что говорить еще рано. Но, если это была моя прапрабабушка, которой, принадлежала камея с моим профилем, как, по-твоему, что это все может значить?
Дображанская сдвинулась с места, вместе с машиной.
Розовый дом-замок, башня, поддерживаемая химерными чудищами, с головами львов и крыльями демонов — уплыли.
— Это только предположение, — посрамленный историк переваривала свой непрофессионализм, и была крайне осторожна в формулировках.
Как могла она подтасовывать понравившиеся ей яркие факты, отмахнувшись от тех, что не вписывались в ее Великое Знание?
Как могла откреститься от Катиной прапрабабки с камеей?
Как могла отогнать на запасные пути, показавшийся не слишком важным трамвай, наверняка связанный как-то с другим — метафорическим и таким жизненно важным трамваем из романа Булгакова?
…и трамваем из повести Куприна.
Впрочем, на этот булгаковско-купринский вопрос Маша знала ответ.
Ей никогда не нравилась версия Мирона Петровского!
Уже потому, что в книге «Мастер и Город» Булгаков, хоть и в кране вежливой форме, с расшаркиваниями, обвинялся в плагиате.
— Еще в 2001 году один литературовед написал, что повесть Куприна «Звезда Соломона» по фабуле подозрительно напоминает первую главу «Мастера и Маргариты», — сказала Маша. — Все начинается с того, что к главному герою приходит дьявол или черт…
— Воланд? — откликнулась с заднего сидения Чуб.
— Мефодий Исаевич Тоффель. То есть, Мефистофель, как в «Фаусте». А оканчивается все смертью под колесами трамвая, которую видит главный герой, запутанный дьяволом.
93 
