ГЛАВА 36

БЕЗРАДОСТНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Когда Серый нашел ее, она лежала вся в крови, разбитая и почти ничего не соображающая. Не было сил, чтобы вскарабкаться на него. А между тем нужно, наверное, попытаться помочь Пони.

Пони! При одной мысли о том, как она лежит на земле, во власти этого ужасного, чудовищного зверя, она забыла обо всем. Однако Колин понимала, что вряд ли в силах помочь ей. Даже если она сумеет добраться до Пони, тигр просто прикончит ее, и дело с концом.

Нет, нужно отказаться от этой мысли, решила Колин. Она с невероятным трудом взгромоздилась на Грейстоуна и поскакала на север. То и дело проваливалась в бессознательное состояние, но каким-то чудом сумела удержаться в седле.

Этой ночью она не разбивала лагерь; не было сил даже слезть с коня. Грейстоун скакал все дальше и дальше, изредка останавливаясь, чтобы пощипать траву или подремать — когда чувствовал, что его всадница тоже спит.

Если у Пони и мелькнула мысль, что удастся поговорить с королем Данубом, она быстро избавилась от нее. По приказу отца-настоятеля Маркворта — и Дануб при этом не возразил ни слова — монахи окружили ее со всех сторон, срезали веревки, которыми она была привязана к дереву, и поволокли куда-то. Она видела, как Маркворт показывал королю ее магические камни, и слышала его замечание о том, что среди них не хватает магнетита. Король Дануб бросил на нее взгляд, в котором смешались жалость и отвращение.

А потом он отвернулся, и Пони поняла, что обречена.

Какое-то время спустя рядом с ней возник Де'Уннеро.

— Тебе придется бежать, как и всем нам, — сказал он. — Братья поддержат, если ноги откажут.

По бокам от нее встали два сильных монаха, подхватили Пони под руки и приподняли так, что ее ноги едва касались земли.

— Советую заново обдумать свою позицию, пока мы не вернулись в Палмарис, — продолжал Де'Уннеро. — Жаль, если человека, столь сильного душой и телом, придется казнить на глазах у всех.

Пони не понимала, с какой стати он говорит ей все это. Может, и в самом деле проявляет искреннюю заботу? Или это всего лишь игра в искренность и заботу? Или что-то еще похуже? Может, Де'Уннеро решил притвориться ее другом, сделать вид, будто он настроен против отца-настоятеля, чтобы усыпить ее бдительность, а потом застать врасплох?

Ладно. Что бы это ни означало, решила Пони, она не будет ему подыгрывать. Они сумели захватить ее и отняли все; но есть кое-что, до чего им никогда не дотянуться своими грязными лапами, — ее душа.

Хорошо, что Де'Уннеро здесь, подумала она. Значит, он не стал преследовать Колин. Хотя кто знает, жива ли она? Может, Де'Уннеро прикончил ее, прежде чем вернуться к Пони.

— Я буду надеяться и верить, — прошептала она.

И тут же пожалела об этом. Но что делать? Ей так хотелось услышать эти слова произнесенными вслух! Но вдруг монахи начнут насмехаться над ней? Нет, они промолчали. Лишь один посмотрел на Пони, удивленно и даже с некоторым уважением.

Мужественно встретить смерть — не такой уж это подвиг; но что еще ей оставалось?

На следующий день боль немного отступила, и Колин прониклась мрачной решимостью во что бы то ни стало добраться до Полуночника и рассказать ему о судьбе его возлюбленной. Она понимала, что ранена серьезно. Рука сломана, а щиколотка так распухла, что невозможно снять сапог. И крови потеряно немало, и до костей пробирал холод.

Однако Колин думала об одном и неустанно понукала Грейстоуна, прекрасного, сильного, неутомимого коня.

Дни и ночи слились воедино, боль накатывала волна за волной. На третий день пошел дождь, но в своем полубреду Колин не заметила этого. От ее внимания ускользнуло даже то, что солдаты и монахи неуклонно нагоняли ее, хотя в отличие от них она скакала и ночью.

Она должна добраться до Дундалиса; только там можно будет немного отдохнуть.

На четвертый день она потеряла сознание и соскользнула с Грейстоуна, повиснув на стременах. У коня хватило разума остановиться, но это было все, чем он мог ей помочь. Придя в себя, она попыталась подняться, но снова упала, лишь расцарапав о колючие кусты щеку.

  198