111 
Записи могут быть датированы октябрем 1896 — мартом 1897 г. Эти месяцы и можно считать временем возникновения замысла рассказа. Вначале Чехову виделись лишь отдельные действующие лица будущего рассказа: «женщина-врач, докторша», «муж» и «он, гость» — герой рассказа, причем первые два действующих лица сразу появились с характерными чертами их внешнего облика и поведения. Возможно, что не сразу все эти заметки связывались с одним и тем же замыслом: записи находятся среди заготовок, использованных затем в других рассказах 1897–1898 годов.
Летом 1897 г., во время вынужденного творческого простоя, вызванного обострением болезни и лечением, никаких новых записей, которые говорили бы о развитии замысла, сделано не было.
Осенью этого года, когда Чехов приехал в Ниццу, наступила полоса творческой активности. Тогда же, между 9 октября и 15 ноября, появились новые записи, относящиеся к задуманному рассказу. Возникло его название (а может быть, рабочее обозначение): «Крик» — и развиты характеристики действующих лиц; теперь фигурирует, помимо героя, докторши и мужа, новое действующее лицо, «жена»: «„Крик“: с ее мужем он раз встретился у кокотки и после этого не бывает у нее, было неловко, так как, зная тайну ее мужа, он участвовал в измене…»; «Что прикажете делать с ч<елове>ком, к<ото>рый наделал всякой мерзости, а потом рыдает»; «„Крик“: Он, т. е. муж, имел и имеет успех у ж<енщи>н; они про него говорят, что он добрый, и потому и расточителен и непрактичен, что он идеалист. И они [жена и докторша] не могут удержаться от маленькой жестокости, чтобы не попрекнуть молодого ч<елове>ка: „А ваше поколение, Жорж, уж не то“. При чем тут поколение? Ведь разница в летах только 8-10 лет, они почти сверстники» (Зап. кн. I, стр. 79, 80). «„Крик“: Он имеет успех у ж<енщи>н, про него говорят, что он идеалист» (Зап. кн. III, стр. 17). Последняя запись появилась между 15 ноября и 13 декабря: «„Крик“: У жены есть сестра, на которой его хотят женить» (Зап. кн. I, стр. 81).
Еще весной 1897 г. Чехов получил от Ф. Д. Батюшкова, незадолго перед тем ставшего редактором русского отдела журнала «Cosmopolis», письмо с просьбой о сотрудничестве в журнале. Сообщив, что в других отделах журнала были помещены произведения Г. Зудермана, А. Франса, П. Бурже, Р. Киплинга и др. зарубежных писателей, Батюшков продолжал: «… неужели в pendant к ним не удастся нам украсить русский отдел „Космополиса“ именем Антона П. Чехова?..» (письмо от 16 апреля 1897 г. — ГБЛ).
Чехов ответил 21 апреля из Мелихова: «От всей души благодарю Вас за приглашение и вообще за Ваше письмо. Я непременно пришлю рассказ для „Cosmopolis’а“. <…> Прошу Вас подождать до осени. Если же случится, в течение лета напишу рассказ, то я не замедлю прислать его Вам. Рассказ, по всей вероятности, не превысит полулиста».
В письме от 3 ноября Батюшков напомнил про обещанный рассказ: «Быть может, Вы захотели бы поделиться на страницах „Cosmopolis’а“ или какими-нибудь впечатлениями „международной жизни“, или сообщить очерк, рассказ, повесть — словом, как я Вам уже писал, всё, что выйдет из-под Вашего пера, будет принято с живой признательностью» (ГБЛ).
Чехов подтвердил свое обещание «написать рассказ для „Cosmopolis’а“ при первой возможности» и предполагал прислать его в декабре (письмо от 9 ноября 1897 г.). Но он был связан обязательствами по другим редакциям. Помимо рассказа «У знакомых», в это время в записных книжках намечено еще несколько сюжетов: о больном трактирщике, сестре-староверке и докторе и другие (Зап. кн. I, стр. 78–81).
В начале декабря 1897 г. творческое воображение Чехова получило толчок извне, заставивший его опять вернуться к рассказу, в котором участвуют молодой человек, женщина-врач, жена и муж. Это были письма от М. В. и А. С. Киселевых, владельцев усадьбы Бабкино, где Чехов жил на даче три лета, в 1885–1887 годах.
Письма от Киселевых были уже неожиданностью для Чехова: в последний раз в Бабкине он был в декабре 1889 г., последний раз видел М. В. Киселеву в 1890 г., переписка с Киселевыми, активная вначале, почти полностью прекратилась, хотя тон этих редких писем с обеих сторон продолжал оставаться дружественным. Киселевы в письмах от 1 и 2 декабря подробно рассказывали о бабкинском имении, о надвинувшейся старости, о выросших детях (см. подробнее о них в т. VII Писем).
На связь рассказа «У знакомых» с этими письмами прежде всего указывает то, что в его текст Чеховым почти без изменений были включены слова из письма Киселевой. Киселева писала: «Я так изменилась, Антон Павлович, — не говорю физически, — что часто сама не узнаю себя <…> я убедилась в одном: случайности не существуют. В пору моих самых жгучих тревог у меня было несколько случаев ясновидения, да такого, что вся семья моя уж не глумится более над „вздорными“ вопросами. <…> Странности эти произвели такой переворот во всех нас, что мы точно вновь родились…» (ГБЛ). Ср. слова Вари в рассказе (стр. 15).
111 
