Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
60 
Стихотворение посвящено Галине Лонгиновне Герус (Козловской), которая в 1937 г. была сослана в Ташкент вместе с мужем, ленинградским композитором Алексеем Федоровичем Козловским. В Ташкенте они стали близкими друзьями Ахматовой.
Г. Л. Козловская рассказывает предысторию этого стихотворения:
«…мой муж часто водил ее гулять по старому городу, который знал и любил. <…>
Привел он ее как-то и в тот «рай», в котором были прожиты три года нашей ссылки. Два дома, два сада с черешнями и персиками, которые то цвели, то плодоносили, серебристая благоуханная джида, огромный тополь и урючина, закрывавшая половину сада. Тут было все: и виноградная лоза, и розовый куст, и арык, бегущий вдоль дорожек, где кудрявится душистая мята всех цветов. Все чисто, все полито, все подметено. Как всегда, их встретили две девочки со множеством косичек. Под их радостные крики закипел самовар и появился дастархан – угощенье: изюм и сушеный урюк... В тот вечер Алексей Федорович показывал свои снимки тех дней, когда мы там жили на Игарчи – улице Седельщиков.
Анна Андреевна узнала и мангал в углу, и тополь, и меня, стоящую с кувшином. Через три дня она принесла мне листок со стихами. Подарила и поцеловала. На листочке написано – Галине Герус» (Козловская Г. Л. Ахматова в Ташкенте).
2. «С грозных ли площадей Ленинграда...»
- С грозных ли площадей Ленинграда
- Иль с блаженных летейских полей
- Ты прислал мне такую прохладу,
- Тополями украсил ограды,
- И азийских светил мириады
- Расстелил над печалью моей?
Март 1942
3. «Все опять возвратится ко мне...»
- Все опять возвратится ко мне:
- Раскаленная ночь и томленье
- (Словно Азия бредит во сне),
- Халимы соловьиное пенье,
- И библейских нарциссов цветенье,
- И незримое благословенье
- Ветерком шелестнет по стране.
10 декабря 1943
4. «И в памяти, словно в узорной укладке...»
- И в памяти, словно в узорной укладке:
- Седая улыбка всезнающих уст,
- Могильной чалмы благородные складки
- И царственный карлик – гранатовый куст.
16 марта 1944
5. «Третью весну встречаю вдали...»
- Третью весну встречаю вдали
- От Ленинграда.
- Третью? И кажется мне, она
- Будет последней.
- Но не забуду я никогда,
- До часа смерти,
- Как был отраден мне звук воды
- В тени древесной.
- Персик зацвел, а фиалок дым
- Всё благовонней.
- Кто мне посмеет сказать, что здесь
- Я на чужбине?!
1944—1956
6. «Я не была здесь лет семьсот...»
- Я не была здесь лет семьсот,
- Но ничего не изменилось.
- Все так же льется Божья милость
- С непререкаемых высот,
- Все те же хоры звезд и вод,
- Все так же своды неба черны,
- И так же ветер носит зерна,
- И ту же песню мать поет.
- Он прочен, мой азийский дом,
- И беспокоиться не надо...
- Еще приду. Цвети, ограда,
- Будь полон, чистый водоем.
5 мая 1944
Ташкент
7. Явление луны («Из перламутра и агата...»)
А. К.
- Из перламутра и агата,
- Из задымленного стекла,
- Так неожиданно покато
- И так торжественно плыла, —
- Как будто «Лунная соната»
- Нам сразу путь пересекла.
25 сентября 1944
Стихотворение посвящено композитору Алексею Федоровичу Козловскому (1905—1977), писавшему музыку к «Поэме без героя» и «Прологу».
8. «Как в трапезной – скамейки, стол, окно...»
- Как в трапезной – скамейки, стол, окно
- С огромною серебряной луною.
- Мы кофе пьем и черное вино,
- Мы музыкою бредим…
- Все равно...
- И зацветает ветка над стеною.
- В изгнанье сладость острая была,
- Неповторимая, пожалуй, сладость.
- Бессмертных роз, сухого винограда
- Нам родина пристанище дала.
1943
Ташкент
9. «Какая есть. Желаю вам другую...»
- Какая есть. Желаю вам другую —
- Получше. Больше счастьем не торгую,
- Как шарлатаны и оптовики...
- Пока вы мирно отдыхали в Сочи,
- Ко мне уже ползли такие ночи,
- И я такие слышала звонки!
- Не знатной путешественницей в кресле
- Я выслушала каторжные песни,
- А способом узнала их иным...
- . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В Ташкенте Ахматова некоторое время жила в «балахане» (верхней надстройке) на улице Жуковского. Галина Козловская вспоминает: «Для меня балахана на Жуковского навсегда связана со строчками: «Как в трапезной – скамейки, стол, окно с огромною серебряной луною». <…> Те четверо, на кого глядела огромная луна, были: Анна Андреевна, Надежда Яковлевна Мандельштам, мой муж и я» (Козловская Г. Л. Ахматова в Ташкенте).
60 
