Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
44 
— Если повезет. Наш свидетель, проходивший в это время мимо «Севен-элевен», говорит, что когда налетчик пересекал улицу, он по-прежнему был в маске. Спрашивается, зачем ему тогда все эти заморочки с мусорным контейнером?
— Может, он собирался снять маску как раз при переходе улицы. — Харри вздохнул. — Не могу сказать. Знаю только, что с этим зеленым контейнером что-то не так. Он простоял там уже неделю, и за исключением случайных прохожих, кидающих туда разный мусор, похоже, никто им так и не пользовался.
— О'кей, — сказала Беате, поднимаясь и забирая пленку.
— Да, еще одно, — остановил ее Харри. — Что ты знаешь об этом Расколе Баксхете?
— О Расколе? — Беате наморщила лоб. — До того как добровольно прийти и сдаться, он считался своего рода мифической фигурой. Если верить слухам, он имеет то или иное отношение к девяноста процентам всех ограблений банков в Осло. Готова поспорить, этот человек способен опознать всякого, кто за последние двадцать лет совершил здесь хотя бы одно ограбление.
— А, так вот для чего он понадобился Иварссону. И где он отбывает срок?
Беате указала большим пальцем куда-то себе за спину.
— Отделение А, первый надземный уровень.
— В «Ботсене»?[17]
— Да. И за все то время, что он там сидит, отказывается сказать хоть слово кому бы то ни было из полиции.
— Так почему Иварссон думает, что для него он сделает исключение?
— У него наконец-то появилось нечто такое, что может стать предметом торга. Расколь выразил пожелание. В «Ботсене» говорят, это единственное, о чем Расколь попросил с тех пор, как попал туда. Речь идет о его недавно умершей родственнице.
— О чем ты говоришь? — Харри оставалось лишь надеяться, что выражение лица его не выдаст.
— Через два дня ее должны хоронить, и Расколь отправил директору тюрем Норвегии прошение разрешить ему присутствовать на похоронах.
Беате ушла, а Харри задержался. Обеденный перерыв подошел к концу, и столовая понемногу пустела. Если верить рекламе, она была «светлой и уютной», как и все предприятия, входившие в систему Государственного управления столовых и буфетов; видимо, поэтому Харри предпочитал питаться где-нибудь в другом месте. Внезапно ему вспомнилось, что именно здесь он танцевал с Ракелью на корпоративной вечеринке, именно тогда он решил во что бы то ни стало завоевать ее. Или все было наоборот? Он как будто все еще ощущал изгиб ее спины под своей ладонью.
Ракель.
Через два дня Анну похоронят; никто не сомневается, что она погибла от собственной руки. Единственный, кто там присутствовал и мог бы поколебать их уверенность, был он сам. Однако он ничего не помнил. Так почему бы не оставить все как есть? Ведь он ничего не выигрывает, а вот потерять может все. В конце концов, даже если б не было иных причин, почему бы не позабыть об этом деле хотя бы ради них — ради него и Ракели?
Харри облокотился на стол и зарылся лицом в ладони.
А если бы он действительно мог поколебать всеобщую уверенность, стал бы он это делать?
Сидящие за соседним столиком обернулись на резкое шарканье отодвигаемого стула и увидели, как стриженный под ноль длинноногий полицейский с подмоченной репутацией чуть ли не бегом покинул столовую.
Глава 14
Удача
Колокольчик над входной дверью тесного темного магазинчика зашелся лихорадочной трелью, когда двое мужчин чуть ли не бегом ворвались внутрь. «Фрукты и табак Элмера» было одним из последних оставшихся в городе заведений подобного рода — так называемых киосков. Одну стену занимали стеллажи с авто-, мото-, спортивными и охотничьими журналами, другую — с печатной продукцией в стиле мягкого порно. Третью стену украшали сигаретные и сигарные пачки, а на прилавке среди разбросанных в беспорядке, слипшихся лакричных палочек и посеревших прошлогодних марципановых поросят с рождественскими бантами возвышались три пачки билетов спортивной лотереи.
— Чуть-чуть не успели, — приветствовал вошедших Элмер, худощавый лысый нурланнец с пышными усами.
— Сволочь такая, как быстро полил-то! — от души чертыхнулся Халворсен, стряхивая с плеч дождевые капли.
— Типичная осень в Осло, — подтвердил хозяин киоска, смешно выговаривая слова со своей характерной северонорвежской интонацией. — Либо засуха, либо потоп. «Кэмел»-20?
44 
