Особенно,... 
79 
Посылаю Вам водевиль * , который, если он годен, не печатайте раньше мая.
Так как меня ожидает скучища, то будьте добрым человеком, сжальтесь и пишите мне из Тироля о всякой веселой всячине, а я обещаю Вам во всё лето ничего не писать о скуке. Буду писать только о том, что может показаться интересным в каком-либо отношении.
Деньги у меня плывут со скоростью окуня, которого укусила за хвост щука. Трачу без конца и не знаю, когда кончу тратить. Отсюда мораль: надо работать для денег.
Сегодня отправляю мать с Мишей авангардом. Но скот Мишка не хочет ехать, ссылаясь на то, что университет не дал ему отпуска. Врет. По тону вижу, что малому хочется остаться в Москве. Он влюблен, и, кажется, в Верочку Мамышеву. Что за комиссия, создатель, быть опекуном! Один болен, другой влюблен, третий любит много говорить и т. д. Изволь возиться со всеми.
Надо укладываться. Будьте здоровы, счастливы и уезжайте поскорее из серого Петербурга.
Душевно Ваш
А. Чехов.
Ленский на днях едет в Тулу изображать Адашева * . Кстати: где же печатный экземпляр «Татьяны Репиной» * в I акте? Пришлите его в Сумы.
Сегодня у меня был бывший букинист Свешников * . Оборван и в лаптях. Глаза ясные, лицо умное. Идет пешком в Петербург, где хочет заняться прежним делом. Пить он бросил… У меня были его воспоминания, которые Вы видели. Помните?
Какая чудная погода!
Оболонскому Н. Н., 23 апреля 1889 *
641. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ
23 апреля 1889 г. Москва.
23 апр., воскресенье
Sire! Когда Вы вернетесь из Петрограда, я и мощи Лины Саломонской * будем уже сидеть на крылечке и слушать, как кричат соловьи и лягушки. Можете нам позавидовать. О здоровье художника буду сообщать Вам бюллетенями.
Мое благополучное семейство измышляет теперь, каким бы Станиславом наградить Вас за лечение нашего министра художеств. Если бы моя власть, то я нацепил бы на Вас Белого Орла; я Вам очень, очень обязан; но так как власти у меня нет, то Белого Орла я не нацеплю, а буду только просить Вас и умолять — не отказать моей семье в удовольствии поднести Вам Станислава, буде она его измыслит.
Написал бы Вам послаже и поласковей, да голова трещит, как у сукиного сына. Не пишется. Вчера до часа ночи был комитет * . После комитета я прошелся пешком от Сухаревой до Кудрина с Вл. Александровым и говорил с ним о пьесах и винокуренных заводах. Потом, простившись с ним, долго стоял у ворот и смотрел на рассвет, потом пошел гулять, потом был в поганом трактире, где видел, как в битком набитой бильярдной два жулика отлично играли в бильярд, потом пошел я в пакостные места, где беседовал со студентом-математиком и с музыкантами, потом вернулся домой, выпил водки, закусил, потом (в 6 часов утра) лег, был рано разбужен и теперь страдаю, ибо чувствую во всем теле сильное утомление и нежелание укладываться.
Да хранит Вас бог. Дружески жму Вам руку и благодарю 1000 раз. Сегодня из газет узнал, что Толстой болен * — теперь понимаю, зачем Вы в Питере.
Николай и сестра кланяются.
Ваш А. Чехов.
Это письмо разрешаю Вам напечатать через 50 лет в «Русской старине» и получить за него 500 рублей.
Давыдову В. Н., 26 апреля 1889 *
642. В. Н. ДАВЫДОВУ
26 апреля 1889 г. Сумы.
26 апрель. Сумы, Харьк. губ., усадьба Линтваревой.
Милый Владимир Николаевич, будьте добры, уведомьте меня, в какой день и час Вы выедете из Киева в Харьков * . В Сумах я выйду на вокзал повидаться с Вами. Поезд простоит только 15 минут, но, думаю, времени хватит, чтоб порассказать Вам кое-что. Живу я теперь на лоне природы, сплю, ловлю раков и страдаю желудком.
Поклонитесь Н. Н. Соловцову, Н. Д. Рыбчинской и всем знаемым моим. Приехал бы я к Вам в Киев, да нельзя: брат болен, бросить его никак невозможно.
Да хранит Вас господь бог.
Ваш А. Чехов.
Чеховой М. П., 26 апреля 1889 *
643. М. П. ЧЕХОВОЙ
26 апреля 1889 г. Сумы.
Привези мне полстяные туфли, к<ото>рые купи за рубль. Мерка — Иванова нога.
Погода хорошая, но зелени так же мало, как и в Москве. Воздух великолепный, Псел величественно ласков.
79 
