Особенно,... 
61 
Видимо, брошенное зерно попало не только на благодатную, но и на изнывающую от страстного ожидания почву, если царь бросился к греку, поднял его с колен, обнял и немедленно назначил своим первым советником и личным другом.
Так начался фарс, называемый индийским походом Антиоха Великого и сыгранный в 206 г. до н.э.
В этом походе, больше напоминавшем выезд на пикник, кроме армии, участвовала вся царская семья, со всеми тетушками, дядюшками, свояченицами и любовницами первого лица государства.
Антиох Великий, подобно Александру Великому, не собирался присоединять экзотическую Индию к своим владениям. Речь шла лишь о грабеже ее богатств и демонстрации перед всем миром непобедимости сирийского (в данном случае) оружия, ну и, естественно, славного подвига в духе Александра Македонского.
Все эти цели были достигнуты достаточно быстро и до неприличия просто, так как в этот период Истории Индия была разделена на множество мелких княжеств, постоянно занятых выяснением отношений и удовлетворением взаимных претензий, так что им было не до обороны родной земли.
Сирийская армия прошлась по Индии, можно сказать, церемониальным маршем, практически не встречая боевого сопротивления и все свои силы бросая на тотальный грабеж. О непобедимости сирийского оружия говорить не приходилось, потому что оно попросту не применялось.
Три месяца продолжалось это безнаказанное разграбление Страны Чудес (как в древности называли Индию), после чего Антиох Великий решил отбыть восвояси.
Возвращение было поистине грандиозным. Слоны, верблюды, кони, нескончаемый караван, придавленный к земле тяжестью несметных богатств. Сам Антиох передвигался в колеснице из слоновой кости, запряженной огромным слоном, покрытым шелковой попоной, усеянной крупными бриллиантами.
Сирия бурно ликовала.
На подступах к столице процессию встречали грандиозные триумфальные арки, а народ падал ниц по краям дороги, при этом истошно выкрикивая здравицы в честь великого царя.
Празднование блистательной победы затянулось на долгих два года, после чего Антиох вернулся к военным забавам.
В 204 г. до н.э. он покорил Палестину (напрашивается мысль о том, что в ту эпоху Палестину не покорял только уж очень ленивый) и соседствующую с ней Финикию, обладавшую в то время огромным флотом.
Этому флоту суждено было сыграть роковую роль в судьбе Антиоха Великого, который вдруг решил предпринять победоносный морской поход, да еще и против Рима, самого могущественного государства Древнего мира. Как ни странно, но этот поход не закончился разгромом Антиоха, как ожидалось вначале. Сирийский флот был попросту отброшен от восточного побережья Аппеннинского полуострова, отброшен, как навязчивый нищий.
Но если Антиох переоценивал свои силы, то надменные римляне явно недооценивали и возможности, и воинственный азарт сирийского царя, который доставил им немало хлопот в течение долгих лет противостояния, пока в 190 г. до н.э. римский полководец Корнелий Сципион не разгромил наголову сирийские вооруженные силы.
Антиох Великий вынужден был просить мира, причем на любых условиях. В итоге он лишился многих земельных владений, включая Малую Азию, всего флота, всех боевых слонов и верблюдов, а также фактически всего золотого запаса.
Долгая и глубокая депрессия сирийского царя завершилась решением поправить положение любой ценой, решением, чреватым самыми тяжкими последствиями, как показывает мировой опыт.
И вот темной ночью 187 г. до н.э. Антиох Великий во главе небольшого военного отряда проникает в храм малоазийского города Элимаиды. Похищенные сокровища древних богов спешно грузятся на заранее приготовленные повозки. Перед Антиохом уже забрезжил свет надежды на блистательный реванш, когда огромная толпа местных жителей окружила осквернителей храма (мягко говоря) и перебила их всех до одного.
Такой вот позорный финал стал венцом помпезного представления под названием: «Жизнь Антиоха Великого».
КСТАТИ:
«Из того, что некто есть „великий муж“, вовсе не следует, что он — муж, возможно, только мальчик, или хамелеон всех возрастов, или околдованная бабенка».
Фридрих Ницше
Антиох Епифан, наследник Антиоха Великого, также был большим любителем военных авантюр и, кроме того, убежденным грекофилом. Убежденным до того, что всерьез считал себя воплощением Зевса. Каким образом это должно было проявляться в повседневной жизни, он доподлинно не знал, однако полагал, что успехи на военном поприще являются универсальным залогом утверждения в роли великого человека.
61 
