Последние отзывы

  55  

И последняя, пожалуй, деталь.

Она возвращает нас к теме неблаговидного использования библейских женщин в мужских играх. Речь идет об Иудифи (Юдифи), которая, став наложницей вражеского военачальника Олоферна, в одну из ночей отрубила ему голову и принесла ее в родной город.

Ю. Ш. фон Карольсфельд. Иудифь

«Иудифь издали кричала сторожившим при воротах: отворите, отворите ворота! С нами Бог, Бог наш, чтобы даровать еще силу Израилю и победу над врагами, как даровал Он и сегодня.

Как только услышали городские мужи голос ее, поспешили прийти к городским воротам и созвали старейшин города. И сбежались все, от малого до большого…» (Иудифь. 13:14).

Итак, ее чествуют как героиню, и никому, видимо, и в голову не приходит осознание того, что, во-первых, негоже мужчинам, а тем более воинам прятаться за женскую спину (вернее, бедра), и во-вторых, эта барышня — прелюбодейка, мошенница и убийца.

Для них и в данном случае — героиня. Дело, оказывается, не в поступке, а в точке зрения на него. Тема Юдифи много раз отражалась в различных художественных произведениях, воспевающих героизм красавицы-патриотки, которая, если взглянуть на дело непредвзято, обладала жестокостью киллера, хитростью мошенницы и безразличием ко всем нормам нравственности, характерным для проститутки.

И тем не менее, поступки библейских персонажей, будучи во многих случаях неприемлемыми для элементарно порядочного человека, все же имеют логически обоснованные мотивы, которые не вызывают разночтений, что весьма важно для их понимания. Да, они зачастую густо замешаны на вероломстве, на безответственности, на жестокости или иных пороках людских, но цели их понятны и близки естественному началу человека: стремление к сытости, к власти, к богатству, к сексуальному удовлетворению, стремление от минуса к плюсу.

И совершенно иное впечатление оставляет Новый Завет, или Евангелие (Благая весть), — памятник культуры того же народа, возникший в том же регионе и на том же отрезке времени, именуемом «Древний мир».

Новый Завет отличается от Ветхого прежде всего своей направленностью от плюса к минусу, от удовлетворения к неясному томлению, от богатства к бедности, от самодостаточности к ущербности.

Действительно, между ними обнаруживается столько несоответствий, столько взаимоисключающих требований выдвигают они, что их объединение под одной обложкой с надписью «Библия» представляется либо вопиющим недомыслием церковников, либо особо коварной проделкой атеистов. Как говорится, нарочно не придумаешь…

Чего стоит одна лишь фраза:«Блаженны нищие духом»! Что бы и кто бы ни говорил о том, что Евангелие нельзя понимать буквально, что его истины глубоко зашифрованы, я — не самый последний в плане интеллекта человек — воспринимаю такое понятие как «нищие духом» исключительно в негативном смысле, глубоко презирая носителей этого понятия. Ах да, презирать тоже нельзя, по евангельскому учению, ибо «не судите да не судимы будете». То есть я не должен даже в душе своей осуждать подлость, низость, вероломство, продажность и прочие человеческие пороки, потому что за это меня будут судить тем же судом. Будьте так любезны. Я никого не предал, не продал, не занимаюсь лихоимством и не дурак. И при всем этом не люблю дураков и ненавижу лихоимцев, не мучаясь, кстати, сомнениями относительно правомочности своих реакций на эти жизненные явления.

Есть все же такие понятия, как человеческая культура, мораль, нравственность, которые никак не предполагают кроткой терпимости в отношении своих антиподов.

Со злом необходимо бороться, а для этого нужно вынести ему приговор, и прежде всего в своей душе, к чему бы там ни призывали евангельские догмы.

В противовес Ветхому Завету, в этом вопросе опирающемуся на закон соответствия силы действия силе противодействия, Новый Завет отвергает понятие «око за око», предлагая следующее: «…не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую».

Не послужило ли такое «евангельское терпение» одной из причин очень плохо объяснимого поражения российских регулярных армий в Гражданской войне 1918—1921 гг.? И не представляется ли весьма и весьма странным то обстоятельство, что во время обороны Зимнего дворца 25 октября 1917 г. огонь пулеметной роты осажденных поразил не 6000, не 600 и даже не 60, а всего лишь шесть представителей пьяного и довольно слабо организованного отребья, идущего в лобовую атаку по Дворцовой площади Санкт-Петербурга?

  55