Особенно,... 
52 
Файрентеннимар проглотил последнего съежившегося гоблина и повернулся. Глаза рептилии, мечущие лучи даже днем, прищурились. И почти немедленно свет драконьего маяка остановился прямо на Кэддерли.
– Отличная работа, могучий змей! – крикнул юноша, надеясь, что его предположение ошибочно, что дракона, быть может, все еще удерживает моральный кодекс добра.
– Смиренный жрец… – пророкотал Файрентеннимар, и Кэддерли испугался, что на этот раз точно лишится слуха.
С тех пор как молодой жрец заколдовал дракона, он слышал такой голос дважды, и оба раза – когда дракон подозревал, что рядом враги. Припав к земле, как охотящийся пес, передвигаясь на всех четырех лапах, сложив за спиной кожистые крылья, дракон быстро сократил расстояние, отделяющее его от Кэддерли, вдвое.
– Ты сослужил нам великую службу, – начал Кэддерли.
– Смиренный жрец! – перебил дракон. Песнь Денира звучала в мыслях Кэддерли. Он знал, что потребуется какой-нибудь ложный психологический маневр, чтобы выиграть время и разобраться в мелодиях заклинаний, которые он еще не до конца понял.
– И в твоей пещере, и когда перенес нас через горы, – продолжил юноша, надеясь, что лесть поможет и в этот раз. Пока он говорил, сознание его оставалось с Песнью, и нужное заклятие прояснялось с каждой нотой. – Но теперь пришло время тебе…
– Смиренный жрец!
Кэддерли не нашел ответа на этот громогласный рев, очевидное доказательство того, что Файрентеннимар не считает, что с убийствами уже покончено. От низкого драконьего рычания камни задрожали под ногами Кэддерли, а старик Файрен двинулся дальше.
Эти глаза! Пойманный их гипнотизирующей мощью, Кэддерли растерялся и упустил мотив. Он чувствовал себя беспомощным, лишенным надежды, наверняка обреченным – великий змей казался богоподобным и внушал невообразимый ужас, но молодой жрец боролся с накатывающей на него волной паники, внушавшей, что надо бежать, бежать ради спасения собственной жизни.
Файрентеннимар был близко. Как мог Файрентеннимар подобраться так чертовски близко?
Драконья голова медленно откинулась назад, змеиная шея изогнулась. Передние лапы сжались в кулаки у массивной груди, задние прочно стояли на камне.
– Убирайся оттуда! – взвизгнул в стороне Айвен, сообразивший, что бестия сейчас ринется в атаку. Кэддерли слышал слова дворфа и искренне соглашался с ним, но не мог оторвать отяжелевших ног от земли.
Стрела свистнула над головой Кэддерли и раскололась никчемной щепкой о непробиваемую природную броню дракона.
Сосредоточенный на Кэддерли, Файрентеннимар ничего, кажется, не заметил.
Из всего, что видел Кэддерли в своей жизни и что ему только предстояло, увидеть, ничто даже близко не походило и не будет походить на тот животный ужас, который родился в нем, когда Файрентеннимар прыгнул. Дракон, такой огромный, метнулся к Кэддерли с проворством гадюки, разинув пасть достаточно широко, чтобы проглотить юношу целиком, демонстрируя ряды сверкающих зубов, каждый длиной с человеческое предплечье.
В это расколовшееся мгновение зрение Кэддерли подвело его, словно разум просто отказался принять явленную ему картину.
Всего за дюжину шагов от человека выражение морды Файрентеннимара внезапно изменилось. Его морду таинственным образом перекосило, голова свернулась на сторону, словно врезалась в какой-то упругий невидимый пузырь.
– «Драконья погибель», – выдохнул Кэддерли, и успешный результат заклятия пробудил в нем какую-то надежду.
Старик Файрен извивался, борясь с не желающим поддаваться препятствием. Гигантские задние лапы бороздили камень, оставляя глубокие царапины, а голодные челюсти непрерывно щелкали, разыскивая что-нибудь осязаемое, что можно было бы разорвать в клочья.
Кэддерли запел. Еще одна стрела пронеслась мимо него, на этот раз метко скользнув в глаз Файрентеннимара.
Драконьи крылья широко раскинулись, поднимая старика Файрена вверх. Дракон ревел, шипел и со свистом глотал воздух.
Кэддерли закрыл глаза и продолжил петь, сконцентрировав мысли на мелодии Песни Денира.
Пламя окутало его, треща и плавя скалу под ногами. Друзья закричали, ужаснувшись, что он сожжен, но Кэддерли не слышал их. Защитный шар вокруг наливался зеленым, опасно утончаясь, словно его действие подходило к концу, но юноша ничего не замечал.
Он слышал одну лишь Песнь Денира, а видел только течение музыки небесных сфер.
52 
