137 
Слова Де’Уннеро несколько ошеломили монахиню, ибо она сразу почувствовала в них какой-то абсурд.
— Мы все умрем, — продолжил Де’Уннеро, вновь обращаясь к собранию. — Неужели это тебя удивляет? — спросил он у одного из молодых монахов. — И ты, и я, и они тоже — все мы умрем. Но мы должны нести слово Божье. Наш голос не должен умолкнуть! А теперь, когда наша церковь сбилась со святого пути, голос каждого из нас должен звучать еще громче!
Исполненный праведного гнева, Де’Уннеро стремительно вышел из помещения на двор и потребовал, чтобы подняли решетку и открыли ворота.
Он увидел Мери Каузенфед, которая бродила взад-вперед вдоль цветочного кордона, словно страж, ожидающий прибытия смерти.
— Вы все-таки решили нам помочь? — с надеждой спросила она, увидев Де’Уннеро. — У нас есть малышка Присси, помогите сначала ей…
— Я вышел забрать назад камень души, и только, — резко ответил Де’Уннеро.
Мери смотрела на него так, словно магистр дал ей пощечину.
— Вы не можете бросить нас, — сказала она. — Настоятельница и ее сестры…
— Все уже мертвы, — напомнил ей Де’Уннеро. — Мертвы, ибо отказались посмотреть правде в глаза.
— Правде, говоришь? — встрепенулась Мери. — По вашей правде, я должна умереть и гнить в яме? Погляди, сколько отметин оставила на мне чума.
Мери подняла руку, показывая магистру еле видные следы перенесенной болезни.
— Мне нужен камень души, — настойчиво повторил Де’Уннеро, протягивая руку.
— У вас в монастыре камней предостаточно, — упиралась Мери. — Мы просим всего-навсего один.
— Вы не сможете им воспользоваться.
— Ничего, найдем того, кто сможет, — сказала Мери. — Если вы не хотите нам помочь, оставьте хотя бы камень. Дайте нам попробовать самим.
Де’Уннеро сощурился.
— Ну что ж, пробуй, — произнес он, затем взглянул на стоящего рядом мужчину, по-видимому тоже больного.
— Иди и приведи сюда… как ее имя?
— Присси, — подсказала Мери. — Присси Кольер.
— Поживей! — прикрикнул Де’Уннеро, и человек бросился исполнять приказ магистра.
Вскоре он вернулся, неся на руках совсем маленькую девочку. Ей было не более двух-трех лет. Мужчина осторожно положил ребенка на землю рядом с Мери. Де’Уннеро жестом велел ему отойти в сторону.
— Она вот-вот умрет, — прошептала Мери.
— Так спаси ее, — бросил Де’Уннеро. — У тебя есть камень души. Призови имя Господа и Его силу и избавь ребенка от чумы.
Мери смущенно поглядела на него.
— Начинай! — закричал Де’Уннеро.
Мери оглянулась и увидела, что поодаль собралась многочисленная толпа. На монастырской стене и у ворот толпились монахи.
— Начинай, — повторил Де’Уннеро. — Ты жаждешь чуда, так молись о нем.
— Я всего лишь прачка, бедная…
— Тогда верни мне камень, — сказал Де’Уннеро, вновь протягивая руку.
Мери вынула из кармана самоцвет. Но вместо того, чтобы отдать его Де’Уннеро, прижала его к груди и упала на колени рядом с несчастной Присси. Всей душой, всем сердцем Мери начала молиться. Мери постоянно целовала камень души, прижимала его ко лбу Присси и просила Бога, чтобы Он соединил ее с ребенком. Так лечила ее настоятельница Деления.
Мери молилась весь остаток дня и вечер, молилась всю ночь. Не ощущая усталости, стояла она на коленях. Все это время Де’Уннеро находился рядом, наблюдая за ней.
На рассвете Мери едва могла говорить. Теперь она уже не молилась, а просила, плакала, взывая к чуду, совершиться которому было не суждено.
Присси Кольер умерла на руках у рыдающей Мери. Прождав еще какое-то время, Де’Уннеро подошел и помог женщине встать.
— Камень души, — потребовал он, протягивая руку.
Мери Каузенфед являла собой жалкое зрелище — залитое слезами, воспаленное лицо и трясущееся тело, подгибающиеся колени.
Но вдруг она выпрямилась.
— Нет, я его не отдам, — сказала она.
Де’Уннеро удивленно наклонил голову и криво усмехнулся.
— Присей он не помог, но поможет другим, — не сдавалась Мери. — Он должен нам помочь. Это единственное, что у нас есть.
Тигриная лапа Де’Уннеро полоснула ее по лицу, и Мери обожгло нестерпимой болью. Потом ее с силой дернули за руку, и Мери почувствовала, как ее пальцы разжались.
Мери куда-то падала — медленно, очень медленно падала.
Последнее, что увидела Мери Каузенфед, была спина равнодушно удалявшегося Маркало Де’Уннеро.
137 
