Особенно,... 
4 
МУЗЕ
- Муза-сестра заглянула в лицо,
- Взгляд ее ясен и ярок.
- И отняла золотое кольцо,
- Первый весенний подарок.
- Муза! ты видишь, как счастливы все –
- Девушки, женщины, вдовы.
- Лучше погибну на колесе,
- Только не эти оковы.
- Знаю: гадая, и мне обрывать
- Нежный цветок маргаритку.
- Должен на этой земле испытать
- Каждый любовную пытку.
- Жгу до зари на окошке свечу
- И ни о ком не тоскую,
- Но не хочу, не хочу, не хочу
- Знать, как целуют другую.
- Завтра мне скажут, смеясь, зеркала:
- «Взор твой не ясен, не ярок…»
- Тихо отвечу: «Она отняла
- Божий подарок».
1911
АЛИСА
1
- Всё тоскует о забытом,
- О своем весеннем сне,
- Как Пьеретта о разбитом
- Золотистом кувшине…
- Все осколочки собрала,
- Не умела их сложить…
- «Если б ты, Алиса, знала,
- Как мне скучно, скучно жить!
- Я за ужином зеваю,
- Забываю есть и пить,
- Ты поверишь, забываю
- Даже брови подводить.
- О Алиса! дай мне средство,
- Чтоб вернуть его опять;
- Хочешь, все мое наследство,
- Дом и платья можешь взять.
- Он приснился мне в короне,
- Я боюсь моих ночей!»
- У Алисы в медальоне
- Темный локон – знаешь чей?!
2
- «Как поздно! Устала, зеваю…»
- «Миньона, спокойно лежи,
- Я рыжий парик завиваю
- Для стройной моей госпожи.
- Он будет весь в лентах зеленых,
- А сбоку жемчужный аграф;
- Читала записку: „У клена
- Я жду вас, таинственный граф!“
- Сумеет под кружевом маски
- Лукавая смех заглушить,
- Велела мне даже подвязки
- Сегодня она надушить».
- Луч утра на черное платье
- Скользнул, из окошка упав…
- «Он мне открывает объятья
- Под кленом, таинственный граф».
1912
МАСКАРАД В ПАРКЕ
- Луна освещает карнизы,
- Блуждает по гребням реки…
- Холодные руки маркизы
- Так ароматно-легки.
- «О принц! – улыбаясь присела, –
- В кадрили вы наш vis-vis[1]», –
- И томно под маской бледнела
- От жгучих предчувствий любви.
- Вход скрыл серебрящийся тополь
- И низко спадающий хмель.
- «Багдад или Константинополь
- Я вам завоюю, ma belle![2]»
- «Как вы улыбаетесь редко,
- Вас страшно, маркиза, обнять!»
- Темно и прохладно в беседке.
- «Ну что же! пойдем танцевать?»
- Выходят. На вязах, на кленах
- Цветные дрожат фонари,
- Две дамы в одеждах зеленых
- С монахами держат пари.
- И бледный, с букетом азалий,
- Их смехом встречает Пьеро:
- «Мой принц! О, не вы ли сломали
- На шляпе маркизы перо?»
1912
ВЕЧЕРНЯЯ КОМНАТА
- Я говорю сейчас словами теми,
- Что только раз рождаются в душе.
- Жужжит пчела на белой хризантеме,
- Так душно пахнет старое саше.
- И комната, где окна слишком узки,
- Хранит любовь и помнит старину,
- А над кроватью надпись по-французски
- Гласит: «Seigneur, ayez piti de nous».[3]
- Ты сказки давней горестных заметок,
- Душа моя, не тронь и не ищи…
- Смотрю, блестящих севрских статуэток
- Померкли глянцевитые плащи.
- Последний луч, и желтый и тяжелый,
- Застыл в букете ярких георгин,
- И, как во сне, я слышу звук виолы
- И редкие аккорды клавесин.
1912
СЕРОГЛАЗЫЙ КОРОЛЬ
- Слава тебе, безысходная боль!
- Умер вчера сероглазый король.
- Вечер осенний был душен и ал,
- Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
- «Знаешь, с охоты его принесли,
- Тело у старого дуба нашли.
- Жаль королеву. Такой молодой!..
- За ночь одну она стала седой».
- Трубку свою на камине нашел
- И на работу ночную ушел.
- Дочку мою я сейчас разбужу,
- В серые глазки ее погляжу.
- А за окном шелестят тополя:
- «Нет на земле твоего короля…»
1910
РЫБАК
- Руки голы выше локтя,
- А глаза синей, чем лед.
- Едкий, душный запах дегтя,
- Как загар, тебе идет.
- И всегда, всегда распахнут
- Ворот куртки голубой,
- И рыбачки только ахнут,
- Закрасневшись пред тобой.
- Даже девочка, что ходит
- В город продавать камсу,
- Как потерянная бродит
- Вечерами на мысу.
- Щеки бледны, руки слабы,
- Истомленный взор глубок,
- Ноги ей щекочут крабы,
- Выползая на песок.
- Но она уже не ловит
- Их привычною рукой,
- Все сильней биенье крови
- В теле, раненном тоской.
1911
4 
