22 
К счастью, по дороге в Ховенстоу от нее не требовалось ничего, кроме как восхищаться Корнуоллом, и она восхищалась. Это была наименее тронутая цивилизацией часть страны с пустошами, горами, песчаными убежищами среди скал, которые когда-то использовались контрабандистами, неожиданно буйными рощами, перечерченными оврагами, – тут правили бал заросли чистотела, мака, барвинка.
Дорога в Ховенстоу вынырнула из одного такого оврага и побежала дальше под платанами и с рододендронами по обе стороны. Она миновала охотничий домик, обошла кругом парк, нырнула под красивые ворота Тюдоровских времен, обогнула розарий и завершила путь перед массивной дверью, над которой красовался великолепный герб Ашертонов с борющимися львом и гончей}
Все вышли из лимузина и принялись разминаться, как всегда бывает после долгой поездки. Дебора улучила мгновение и торопливо обвела взглядом дом, показавшийся ей нежилым. Хорошо бы так и было.
– А… Вот и мама, – сказал Линли.
Обернувшись, Дебора обратила внимание, что он смотрит не на парадную дверь, откуда, как она ожидала, появится графиня Ашертон в умопомрачительном наряде и поднимет белую руку в приветствии, а на юго-восточный угол дома, от которого к ним шла между кустами высокая стройная женщина.
Дебора никак не ожидала, что графиня Ашертон может выглядеть так. В старом костюме для тенниса, с выцветшим синим полотенцем на плечах. Им она ожесточенно стирала пот с лица, рук, шеи. Вокруг нее крутились три большие гончие и игривый щенок, отчего ей пришлось остановиться, взять у них мяч и сильной рукой бросить его в дальний угол двора. Она засмеялась, когда собаки умчались прочь, и пару секунд смотрела им вслед, прежде чем присоединиться к гостям.
– Томми, – радостно воскликнула она. – У тебя другая стрижка. Мне нравится. Очень нравится. – Не прикоснувшись к нему, она обняла леди Хелен и Сент-Джеймса, прежде чем повернуться к Деборе и рукой показать на свой костюм. – Извини, Дебора, мой вид. Я не всегда выхожу к гостям в такой затрапезе, но, если честно, я ленива, и если не тренируюсь каждый день в один и тот же час, то нахожу тысячи причин не делать это совсем. Только не говори, что принадлежишь к фанатам своего здоровья, которые вскакивают ни свет ни заря.
Конечно же, это не было приглашением стать членом семьи. В то же время в словах графини не было и искусной смеси любезности и неудовольствия. Дебора растерялась.
Словно поняв ее и желая как можно естественнее одолеть первые минуты знакомства, леди Ашертон улыбнулась, взяла Дебору за руку и повернулась к ее отцу. Все это время Коттер простоял, ни разу не пошевелившись. Пот лил ручьями по его лицу. Неизвестно почему, но костюм, в котором он был, казалось, шили на человека выше и толще его.
– Мистер Коттер, – проговорила леди Ашертон, – можно мне называть вас Джозефом? Должна вам сказать, я очень рада, что Дебора и вы станете членами нашей семьи.
Вот теперь прозвучало настоящее «добро пожаловать». Мать Линли поступила мудро, когда приберегла свои главные слова для человека, который, как она интуитивно догадалась, больше всего в них нуждался.
– Благодарю вас, миледи.
Коттер сцепил пальцы за спиной, словно боясь, что они по своей воле потянутся к рукам леди Ашертон.
Она улыбнулась – в точности так же, как улыбался Томми.
– Пожалуйста, зовите меня Дороти. Правда, сама не знаю почему, но дома меня зовут Дейз. Во всяком случае, это лучше, чем Диз, – звучит как зуммер в голове, а я, должна вам сказать, терпеть этого не могу, когда переходят на личности.
Коттер растерялся, не зная, как ему реагировать на позволение графини Ашертон звать ее по имени. Тем не менее, помучившись несколько мгновений, он кивнул и сказал:
– Пусть будет Дейз.
– Хорошо, – отозвалась леди Ашертон. – Отлично. У нас получится прекрасный уик-энд. Немножко слишком жарко – сегодня очень жарко, не находите? – но мне кажется, днем поднимется ветер. Кстати, Сидни уже тут. Она приехала с интересным молодым человеком. Темноволосым и меланхоличным.
– С Бруком? – довольно резко спросил Сент-Джеймс, которому это сообщение пришлось не по душе.
– Да. С Джастином Бруком. Ты знаешь его, Саймон?
– Лучше, чем ему хотелось бы, если честно, – ответила леди Хелен. – Однако он обещает вести себя прилично. Ты обещаешь, Саймон? Никакого яда в овсянку. Никакой дуэли на рассвете. Никаких ссор в гостиной. Полное соблюдение приличий в течение семидесяти двух часов. Все счастливы и спокойны, несмотря на зубовный скрежет.
22 
