Исчезновение дяди Куно

После бессонной ночи спал я долго, и разбудили меня яркие солнечные лучи, проникавшие в комнату сквозь щель между ставнями. Обнаружив, что уже девять часов, я быстро вскочил, свернул постель и начал раскрывать ставни. Услышав их стук, ко мне заглянула Харуё.

– Доброе утро. Прости, снова заспался…

Не отвечая на мое приветствие, Харуё, прищурясь, долго смотрела на меня. В чем дело? – недоумевал я. Харуё еще несколько мгновений изучала меня и наконец сиплым голосом проговорила:

– Доброе утро, – и сразу добавила: – Тацуя-сан, нам надо поговорить.

В ее голосе звучали необычные нотки. Я сразу обмяк, почувствовал тревогу, может быть, оттого, что сама Харуё была явно чем-то озабочена.

– Давай поговорим. О чем? – спросил я робко. Сестра не сводила с меня глаз.

– Вчера ночью опять убили человека. – Харуё произнесла это почти шепотом. – Убили Мёрэн, «монахиню с крепким чаем».

Хотя Харуе, не желая, чтобы ее слышали посторонние, говорила совсем тихо, меня ее слова оглушили, как взрыв бомбы. По телу пробежала дрожь, я воспаленными глазами смотрел на Харуё, а она, испуганно попятившись, продолжала изучающе меня разглядывать.

– Сегодня рано утром приехали полицейские, и я сказала им, что Тацуя-сан вчера вечером рано вернулся домой, сразу же ушел к себе и больше из дома не выходил… Тацуя, ведь ты и в самом деле никуда не уходил?

– Конечно, я никуда не выходил. Просто устал и рано лег спать…

В широко раскрытых глазах Харуё я прочел испуг, смешанный с недоверием. Губы у нее подрагивали.

В чем дело? Чем она так напугана? Почему смотрит на меня так странно? И тут меня осенила догадка: а вдруг вчера ночью, когда я странствовал но подземелью, Харуё заходила в мою комнату? Не обнаружив меня в ней и услышав утром об убийстве «монахини с крепким чаем», связала эти два факта, и у нее зародились подозрения относительно меня? И то, что я лгал ей, только усиливало эти подозрения.

Ну надо же! Стоило мне один раз тайком убежать из дому – и на тебе! – убита старая безобразная монахиня… А ведь я и в самом деле вчера вечером был совсем недалеко от нее…

Харуё всегда на моей стороне. Расскажи я ей о своих вчерашних похождениях, она, безусловно, поверила бы мне и успокоилась. Но какими последствиями это чревато? Сестра – такова ее натура – совершенно не умеет лгать. Если даже попытается, глаза выдадут ее. И как же мне быть в этой ситуации? Тревожить и огорчать ее мне не хотелось. Лучше уж промолчать пока. Тем более что сведения о потайном ходе я предпочел бы не обнародовать.

– Харуё! – спросил я после длительного молчания. – Как убили «монахиню с крепким чаем»? Отравили?

– Нет, – дрожащим голосом ответила Харуё, – в этот раз обошлись без яда. Говорят, задушили платком.

– А когда примерно это случилось?

– Говорят, около полуночи.

К горлу опять подползла тошнота. Значит, убийцей был все-таки человек, чью тень вчера ночью видели мы с Норико. И убийство произошло в тот момент, когда дом Мёрэн внезапно погрузился во тьму. И я находился почти на месте убийства.

Вдруг меня осенило: тень на застекленной стене принадлежала человеку в охотничьей шляпе. В такой же шляпе был и Синтаро, вскоре спустившийся с холмов…

Удивительная штука – человеческие нервы. Образ Синтаро преследовал меня всю ночь и все утро. При воспоминании о его лице, о его глазах дрожь сотрясала мое тело. Это было хуже, чем в самом страшном сне. А ведь я предполагал, что неспроста последнее время Синтаро каждый вечер уходил из дому, я предполагал, что у него должна была быть какая-то цель. Но до этой минуты мне недоставало информации, чтобы соединить вместе тень на застекленной стене дома монахини и самого Синтаро с его странными привычками. Мотыга и монахиня… Одно с другим никак не увязывалось, и это мешало мне сделать вывод, к которому я в конце концов пришел, узнав от Харуё об убийстве Мёрэн.

  55