24 
– Ну, – произнес голос, – так кто еще?
Малко пытался добросовестно вспомнить. Борода Чана всплыла в его памяти.
– Чан, журналист.
Ни удовлетворения, ни гнева в голосе. Терпение, которому, казалось, не было конца.
– Кто еще?
В голове у Малко немного прояснилось. Он подумал о метиске, но тут же поспешил заставить себя забыть о ней, не поддаться желанию говорить.
– Никого.
– Вы лжете, – сказал голос, – вы видели других людей.
Малко подумал о полковнике Туке.
– Люди из полиции.
– Кто?
Он назвал всех, кого помнил, и не услышал никаких комментариев. Ему пришла в голову мысль о том, что, может быть, среди допрашивающих его людей находятся полковник Тук или комиссар Ле Вьен. То, что ему залепили глаза, было хорошим признаком, значит, они собирались оставить его в живых... И поэтому он не должен был видеть своих мучителей, чтобы не узнать их впоследствии. Если, конечно, это не было еще одной из форм пыток.
– Еще?
Малко понял, что ему так не отделаться. С чисто азиатским терпением они решили вытянуть из него все.
– Освободите меня, – заявил он.
Голос возразил:
– Я уверен, что вы не говорите мне правды...
Он отдал какое-то приказание по-вьетнамски. Малко смог уловить только, что речь шла о воде. На курсах его не знакомили с диалектами крестьян.
Его снова затолкали в бочку, и почти сразу же теплая вода полилась ему на лицо. Он удивленно вскрикнул, почувствовав, что вода поднимается быстро, скоро она достигла колен, а потом и живота. Он хотел выпрямиться, но чьи-то руки толкнули его обратно в бочку. Выбраться оттуда для него было невозможно.
Он завопил. Вода достигла уже груди. Его собирались утопить? В судорожном рефлексе отчаяния ему удалось выпрямиться, но его грубо толкнули обратно, и голова его очутилась под водой. А руки продолжали давить на плечи, держа его голову под водой. Он задерживал дыхание насколько только мог, потом все-таки открыл рот: его легкие грозили лопнуть.
Вода залила ему горло, он судорожно закашлялся, ища воздуха, задыхаясь. Руки отпустили его, и он смог глотнуть теплого воздуха. Вода достигала рта, но ноздри были свободны и он мог дышать.
Неожиданно вибрация сотрясла бочку. Они снова стали стучать по ней, а вода проводила звук еще лучше, чем воздух, и давление на слуховые органы Малко становилось невыносимым. При каждом ударе голова его будто раскалывалась на части. Он попытался выбраться из воды, но его снова втолкнули обратно, и он вынужден был сидеть смирно.
Это была бесчеловечная, дьявольская пытка: без лиц, без крика, без насилия. Сопротивление Малко ослабевало, дыхание становилось все более прерывистым. Его голова непрерывно звенела. Чтобы сохранить рассудок, он попытался считать, но сразу же сбился. Его мозг отказывался работать. И опять, мало-помалу он снова стал впадать в коматозное состояние.
А между тем удары казались все более близкими, стоял непрерывный звон. И в этот момент инстинкт самосохранения внезапно отказал ему. Чтобы только больше ничего не слышать, Малко с открытым ртом погрузился в воду. Но он не успел даже глотнуть воды, как его резко вытащили из бочки и бросили на пол. Он остался лежать там, как рыба, внезапно вытащенная на берег. Дергающая боль наполняла весь его череп, мешая разумно мыслить. Он решил, что умирает.
– Вы готовы сказать нам правду? – спросил тот же голос.
– Я ее сказал.
Эти простые слова вырвались из его горла. Кто-то сел верхом ему на спину, две руки взяли его за голову и заставили повернуться. Малко почувствовал жесткую циновку у самой щеки.
Голос приблизился. Видимо, его мучитель присел рядом с ним.
– Так как вы отказываетесь сказать нам правду о том, с кем вы виделись, мы убьем вас.
Классическая угроза! Но она не сработала: Малко готов был отдать все, лишь бы не возвращаться в бочку. Внезапно что-то укололо его в ухо. Он вздрогнул. Руки стали держать его еще крепче, а голос заявил:
– Я воткну кусочек бамбука в ваше ухо. Он проткнет вашу барабанную перепонку и мозг. Вы сейчас умрете.
Малко почувствовал прикосновение к своему уху. Это было ужасно! Гораздо хуже, чем дуло пистолета! У него было такое ощущение, что тонкий стержень протыкает ему голову. Он чувствовал острую, как игла, палочку. Инстинкт самосохранения оказался сильнее рассудка. Он знал, что они не хотят его убить, кто бы ни были эти люди – Тука или кого другого.
Его рывок лишил равновесия человека, который сидел на его спине, и тот тяжело упал с вьетнамским проклятием. Вода немного намочила повязку на его лице, и один глаз открылся. Это продолжалось всего лишь несколько секунд. В поле зрения освобожденного глаза Малко попались два сапога, грязная стена и кусок окна. Ставни были закрыты, и свет, должно быть, исходил из лампы.
24 
