Особенно,... 
4 
Именно в этот момент Тома и Люк, взявшиеся за отвертки, радостно вскрикнули: крышка гроба наконец поддалась! Габриель Жакмель посмотрел вниз через плечо. Жуткое зловоние заполнило маленький мавзолей. Жара не пошла на пользу Папе Доку. Секунду Жакмель раздумывал, затем обхватил одной рукой талию Мари-Дениз, а другой, подняв ей платье, сорвал с нее трусы. Молодая негритянка разразилась рыданиями, даже не сопротивляясь.
Грубое лицо Жакмеля стало поистине звериным. Давно уже у него не было такой красивой девушки. Он лихорадочно рванул молнию на брюках. Затем просунул колено между ног негритянки, приподнял ее, сразу же овладел ею и, довольный, заурчал. Держа девушку за бедра, он поднимал и опускал ее вдоль стены. В подземелье были слышны только его урчание и прерывистое дыхание. Негритянка больше не плакала. С остановившимися глазами, искаженным лицом, она полностью отдалась ему.
Габриель Жакмель зарычал еще громче и впился ногтями в эластичные бедра. В последний раз он так сильно прижал ее к стене, что Мари-Дениз закричала от боли. Ей казалось, что у нее в животе раскаленное железо. Жакмель сразу же отодвинулся и, довольный, вытерся о ее платье.
Мари-Дениз наблюдала за ним, ей было страшно, но одновременно она чувствовала себя польщенной. Человек, только что трахнувший ее, был для нее, как и для всех простодушных созданий, воплощением страшного мифа, абстрактным злом. Но вообще таким же мужчиной, как и остальные... Немного успокоившись, она чихнула. Склонившись над открытым гробом, Жакмель потерял всякий интерес к ней. Мари-Дениз следила за движением лезвия мачете.
Внезапно она почувствовала тошноту и отвернула голову, когда Жакмель поднял черный зловонный комок и осторожно положил его в пластиковый мешок, который держал Тома. Резкая вонь усилилась. Тома закрыл мешок с головой Папы Дока. Стоя на коленях. Жакмель, действуя мачете, вскрывал грудь мертвеца: ему нужно было и его сердце.
Наконец ребра сломались, и Жакмель просунул руку в грудную клетку и вытащил сердце при помощи мачете, Тома снова открыл мешок. Жакмель бросил в него зловещие останки и выпрямился. Затем он спокойно вытер руки о разорванный саван.
– Ты видела? – спросил он Мари-Дениз.
Потеряв от ужаса дар речи, она перекрестилась. Жакмель подошел к ней и ударил по лицу. Потом он снова схватил ее за горло, но сжимал уже не так сильно, приблизив свое лицо к ее.
– Когда мы уедем, – отчеканил он, – ты выйдешь отсюда и расскажешь всем, что я забрал голову Франсуа Дювалье.
Мари-Дениз покорно склонила голову. Она еще чувствовала в своем теле горячий член Габриеля Жакмеля, похожий на раскаленный стальной брусок.
Тома вышел из мавзолея первым, за ним Люк, последним, оглядываясь, – Габриель Жакмель. А Мари-Дениз не пошевелилась. Ее голое тело странно контрастировало с открытым гробом. Маленькие капли пота усеяли ее смуглое тело.
* * *
«Мерседес-600» с номером 22 остановился перед решеткой на улице Жан-Мари Гийу. Два мотоциклиста, следовавшие впереди, поставили ноги на землю. Один из них был полицейский в синей форме, другой – тонтон-макут в жилетке на голое тело, на груди у него висел старый автомат «томпсон». Сзади прикрытие осуществляли черный «форд», набитый полицейскими, и еще одна машина с пятью макутами.
Несколько макутов высыпали из машины, чтобы обследовать местность до приезда Президента. Они ругали его за беспечность: он никогда не был вооружен. Франсуа Дювалье редко выходил из дворца и всегда имел при себе два пистолета. Не считая американского карабина с увеличенным магазином, который он держал у себя на столе. Мудрая предосторожность, которая позволила ему умереть в своей постели.
Сразу же один из тонтон-макутов, очень худой, в соломенной шляпе и бежевом свитере – из-за пояса у него торчала никелированная рукоять пистолета, – увидел, что дверь усыпальницы открыта. Вытащив пистолет из кобуры, он обежал памятник и наткнулся на тело Эстиме Жоликера...
Он сразу же бросился к «мерседесу» и склонился над открытым стеклом.
– Быстро уезжайте, – сказал он, – здесь опасно. Жоликер убит.
Шофер сразу включил газ, за ним последовала машина с полицейскими. Макуты рассыпались по кладбищу. Маленький макут в клетчатой рубашке – в каждой руке по никелированному кольту – толкнул дверь мавзолея и замер: гроб был открыт, в углу неподвижная сидела Мари-Дениз, закутавшись в лохмотья. Она бесстрастно смотрела на вторжение макутов. Худой в клетчатой рубашке грубо схватил ее и вытолкнул на поверхность. Сразу же ее окружили несколько макутов. На их лицах читались тревога и ярость. На всякий случай один из них взял ее за правый сосок и сдавил изо всех сил. Мари-Дениз застонала. На улице прохожие ускорили шаг.
4 
