16 
— Так что, по-твоему, произошло ночью в доме Вега? — спросила Консуэло. Она вернулась в комнату, приведя лицо в порядок.
— Похоже, сеньор Вега задушил жену, а после покончил с собой, выпив бутылку жидкости для прочистки труб, — сказал Фалькон. — Позже будет установлена официальная причина смерти. Если все произошло именно так, мы должны найти частицы подушки под ногтями сеньора Веги… те детали, которые всегда дают нам…
— А если не найдете?
— Тогда придется копнуть глубже, — вздохнул Фалькон. — Мы и так… озадачены.
— А новая машина? А то, что он собирался ехать отдыхать?
— Самоубийцы редко афишируют свои намерения. Ведут себя как обычно. Подумай, сколько раз ты слышала, как родственники самоубийцы говорят: «Но он казался таким спокойным и нормальным». Это потому, что человек принимает решение и наконец-то обретает покой. Нет, нас озадачил способ и странная записка.
— Он написал предсмертную записку?
— Не совсем. У него в кулаке был клочок бумаги, на котором по-английски написано: «…растворены в воздухе, которым вы дышите с одиннадцатого сентября и до скончания…» Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Слова ничего не объясняют, верно? — произнесла она. — Почему одиннадцатое сентября?
— Один из криминалистов сказал, что Вега, возможно, финансировал Аль-Каиду, — ответил Фалькон. — Шутка, конечно.
— Хороша шутка… Да разве нас сейчас нельзя заставить поверить во что угодно?
— Тебе хоть когда-нибудь казалось, что сеньор Вега не в себе?
— Рафаэль выглядел абсолютно нормальным, — сказала Консуэло. — Это Лусия была не в себе. Вечные депрессии, приступы маниакально-навязчивых состояний. Ты видел ее гардероб?
— Много туфель.
— Многие одного цвета и фасона, как и платья. Когда ей что-то нравилось, она покупала сразу по три штуки. Сидела на лекарствах.
— Значит, в критический момент Вега, судя по твоему описанию его характера, не стал бы обращаться к кому-то вне семьи, а поговорить с женой не было возможности.
— Работа в ресторане научила меня не судить о чужой жизни по внешним проявлениям. В семьях, даже в самых безумных, есть свои способы общения, некоторые малопривлекательны, но действенны.
— А какой была атмосфера в их доме? Ты же бывала у них, что-то замечала?
— Да, но третья сторона всегда меняет отношения. Люди начинают вести себя как подобает.
— Это наблюдение конкретное или обобщенное?
— Я говорю о конкретной ситуации, но и в общем оно тоже годится, — сказала она. — Ты, я вижу, второй раз пытаешься намекнуть, что у меня могла быть связь с сеньором Вегой.
— Разве? — удивился Фалькон. — Нет, это не намек. Но согласись: если атмосфера в семье гнетущая, муж вполне мог завести любовницу. А это могло бы изменить отношения и ситуацию в семье.
— Не для Рафаэля, — сказала она, качая головой. — Он другой.
— А кто «такой»?
Консуэло вытряхнула из пачки еще одну сигарету и прикурила.
— Твой инспектор Рамирес, например, — сказала она. — Кстати, где он?
— Повез дочку на какое-то медицинское обследование.
— Надеюсь, ничего серьезного?
— Они не знают. Но ты права насчет Рамиреса, он всегда был ходоком… укладывал волосы ради судейских секретарш.
— Возможно, работа научила его распознавать женскую уязвимость, — сказала она. — Вот еще одно определение подобного типа мужчин.
— А сеньор Вега был мясник.
— Вот именно. Ты сам все сказал. Такое хобби не вяжется с любовью: «Хочешь посмотреть мои последние разрезы?»
— Что ты об этом думала?
— Я этим пользовалась. У него всегда было отличное мясо, вкуснее, чем у других мясников. Почти все стейки в моем ресторане нарезаны Рафаэлем.
— А с точки зрения психологии?..
— Это наследственность. Думаю, ничего больше. Будь его отец плотником…
— Ну, мебель сколачивать в свободное время — это понятно. Но разделка туш?..
— Лусию от этого в дрожь бросало, впрочем… она была чрезмерно чувствительна.
— Она была брезглива, помимо всего прочего?
— Брезглива, нервозна, подавлена, страдала бессонницей. Принимала по две таблетки снотворного за ночь. Одну — чтобы уснуть, и вторую — когда просыпалась в три-четыре утра.
— Пуленепробиваемые окна, — сказал Фалькон.
— Она могла спать только в полной тишине. Дом практически герметичен. Стоит зайти внутрь, и ты теряешь представление о внешнем мире. Неудивительно, что она была слегка не в себе. Иногда Лусия открывала дверь, и я невольно ожидала, что меня снесет воздушной волной, как если бы внутри давление было намного выше.
16 
