Особенно,... 
87 
Они сидели в одном из пабов на Роуз-стрит. Местечко было неплохое, но в самое ближайшее время здесь могло стать довольно шумно: вот-вот должен был начаться матч Лиги чемпионов между «Селтик» и «Манчестер Юнайтид», и внимание большинства посетителей было приковано к большому телевизионному экрану на стене. Сложив газету, Ребус бросил ее обратно Гудиру, сидевшему за столом напротив него. Зачитавшись, он пропустил последние слова Филлиды Хейс, и теперь попросил ее повторить, что ответил Андерсон.
— «Это может ей аукнуться», — процитировала Филлида.
— Как бы ему самому кое-что не аукнулось… — проворчал Ребус. — И пусть не говорит, будто я его не предупреждал.
— К сожалению, — продолжал развивать свою мысль Тиббет, — неизвестную женщину в капюшоне видел на Кинг-стейблз-роуд только один свидетель. — Заметив, что Гудир снял галстук, младший детектив попытался ослабить узел на своем, но не преуспел. — К тому же его показания звучат довольно… расплывчато.
— Это не значит, что ее там не было, — возразила Шивон. — И даже если эта женщина — не убийца и не соучастница, она могла что-нибудь видеть или слышать. Что касается того, почему она не откликнулась на наши объявления… В одном из своих стихотворений Федоров писал о желании отвести глаза, «чтоб потом не держать ответа».
— И что, по-твоему, это может значить? — заинтересовался Ребус.
— Как минимум то, что у этой женщины могут быть свои причины лечь на дно. Люди не любят вмешиваться в подобные дела.
— Потому что в большинстве случаев у них есть основания не вмешиваться, — поддакнула Хейс.
— Ну а как Нэнси Зиверайт? — спросила Шивон. — Как вам показалось, она все еще что-то скрывает?
— Этот ее приятель определенно вешал нам лапшу на уши, — сказал Тиббет.
— Значит, стоит еще разок пройтись по ее показаниям?
— А на пленках ничего любопытного нет? — поинтересовалась Хейс.
Шивон покачала головой и показала на Гудира.
— Пока удалось выяснить только одно: покойный мистер Риордан очень любил подслушивать чужие разговоры, — объяснил тот. — Даже если для этого ему приходилось полдня ходить за объектом.
— Может, это извращение такое?
— Может быть, — кивнула Шивон.
— Да постойте же вы, в бога вашу мать!.. — вмешался Ребус. — Подробности — это, конечно, хорошо, даже замечательно, но я предлагаю взглянуть на события шире. Вспомните-ка, где Федоров сделал последнюю остановку, перед тем как его убили?.. В гостинице «Каледониан»! Он пил там с Большим Гором Кафферти, а меньше чем в десяти ярдах от него сидел один из русских. — Ребус потер лоб. — Если это совпадение, то довольно странное, вам не кажется?
— Можно кое о чем попросить вас, инспектор? — сказал Гудир.
Ребус повернулся к нему:
— О чем, сынок?
— Не упоминайте Бога всуе, пожалуйста.
— Тебя это задевает?
Гудир покачал головой:
— Просто я был бы рад, если бы вы оказали мне эту любезность.
— В какую церковь ты ходишь, Тодд? — спросил Тиббет.
— Святого Фотада в Саутонхолле.
— Ты там живешь?
— Нет, просто я там вырос.
— Я тоже ходил когда-то на службу, — сказал Тиббет. — Но когда мне исполнилось четырнадцать, перестал. Моя мама умерла от рака, и я больше не видел смысла о чем-то Его просить.
— Вновь, разорван нами планомерно, // Бог — то место, что опять целит, [13] — продекламировал Гудир и улыбнулся. — Это тоже из стихотворения, но написал его не Федоров.
— Черт побери!.. — возмутился Ребус. — Стихи, цитаты, шотландская церковь… Я пришел в паб не для того, чтобы слушать нудятину!
— Вы не один такой, — сказал Гудир. — Шотландцы предпочитают скрывать свой ум, потому что умным людям мы не доверяем.
— Мы все отпрыски Джока Тамсона, [14] — поддержал Тиббет. — В смысле, мы должны быть одинаковыми.
— Нам нельзя отличаться от большинства, — кивнул Гудир.
— Видишь, чего ты лишишься, когда выйдешь на пенсию? — ухмыльнулась Шивон. — Умник на умнике сидит и умником погоняет.
— Значит, я ухожу на пенсию вовремя, — отрезал Ребус и поднялся. — А теперь, умники, прошу меня простить, но у меня семинар с профессором Мак-Никотином.
Роуз-стрит была в этот час довольно оживленной. Участницы предсвадебного девичника, одетые в одинаковые майки с надписью «Четыре свадьбы и один капец», переходили из паба в паб. Проходя мимо Ребуса, они послали ему несколько воздушных поцелуев, но потом были остановлены группой молодых людей, которые двигались во встречном направлении. Судя по всему, это были участники холостяцкой вечеринки, возглавляемые будущим женихом, пиджак и брюки которого были щедро заляпаны пеной для бритья, яйцами и мукой. Офисные работники возвращались домой после пары кружек пива. Туристы с детьми топтались посреди тротуара, не зная, как реагировать на бурную встречу представительниц невесты и друзей жениха. Опоздавшие к началу игры болельщики торопливо ныряли в пабы и спортбары.
87 
