144 
С галерки доносится шум, но мне не хватает храбрости обернуться: я рискую снова увидеть лицо Делии. А видеть его мне еще рано. Эндрю прячет лицо в ладонях, и я дожидаюсь, пока он возьмет себя в руки. Когда он наконец поднимает голову, красные, воспаленные глаза его смотрят на всех присяжных одновременно.
— Может, я и похитил свою дочь. Может, я и нарушил закон. Но вы не можете говорить, что я поступил неправильно.
В моей голове кружится калейдоскоп вопросов, но к суду они отношения не имеют — все они имеют отношение лишь к той женщине, что сидит в десяти футах от меня и чью жизнь только что снова перевернули с ног на голову.
— У защиты больше нет вопросов, — бормочу я.
Но не успеваю я дойти до своего места, как встает Эмма Вассерштайн.
— Обвинение вызывает Делию Хопкинс.
Я оборачиваюсь.
— Но так нельзя!
— На каком основании?
«На таком основании, что я люблю ее».
Никто не решается заговорить, пока Фиц проводит Делию к трибуне и открывает перед ней деревянную дверцу. Двигается она медленно, осторожно. Усаживаясь, не смотрит ни на меня, ни на отца. Внутри нее танцуют призраки — я вижу их силуэты в окнах, ранее служивших ей глазами.
— Мисс Хопкинс, — говорит Эмма, — вы помните что-либо о сексуальных посягательствах со стороны Виктора Васкеза?
Делия качает головой.
— Зафиксируйте в протоколе, что свидетельница дала отрицательный ответ, — говорит Эмма. — У меня все.
Судья переводит взгляд в мою сторону.
— Мистер Тэлкотт?
Я готов уже было мотнуть головой — лучше пускай меня вскроют кухонным ножом, чем заставят опять допрашивать Делию, — но Крис Хэмилтон хватает меня за руку.
— Если ты не подожжешь фитиль немедленно, — шепчет он, — нам конец.
И я встаю. «Прости меня, — мысленно взываю я к ней. — Я делаю это ради тебя».
— Вы действительно не помните сексуальных посягательств со стороны Виктора Васкеза?
Она удивленно смотрит на меня. Уж от кого-кого, но от меня она никак не ожидала такого язвительного тона.
— Мне кажется, забыть такое достаточно проблематично, — говорит она.
— Возможно, — спокойно соглашаюсь я. — С другой стороны, как вас похитили, вы тоже не помните.
Я отворачиваюсь, чтобы не видеть, какую рану ей нанес.
Судьба распоряжается так, что перерыв требуется не мне, а Эмме: пять минут спустя у прокурора отходят воды. Ее отвозят в больницу на «скорой помощи», а следующее заседание назначают через пять дней.
Делию с Фицем я нахожу в конференц-зале на верхнем этаже, где они нашли укрытие от обезумевших и, как кажется, размножившихся за день журналистов. Она по-прежнему в смятении, но теперь к нему примешана явная злоба.
— Как ты мог так поступить со мной? — кричит она. — Ты все это придумал!
Я подхожу к ней. У меня неожиданно возникает чувство, что это — лишь мыльный пузырь в форме Делии, и если я подойду слишком близко, то он попросту лопнет.
— Честное слово, Ди, это никакой не заговор. Я не знал, что это произойдет.
Когда она смотрит на меня, у меня сердце обливается кровью.
— Тогда почему я вообще не знала, что это произошло?
Потому что я трус — таков мой беззвучный ответ.
— Мне нужно ехать в тюрьму, — мягко говорю я. — Поговорить с твоим отцом.
Легонько сжав ей плечо, я выхожу из зала и бегом пускаюсь к тюрьме Мэдисон-Стрит, где прошу разрешения встретиться с Эндрю.
Для взятия показаний нужно было нанять следователя, а не делать все самому, тогда я мог бы оспорить его слова и спасти это дело. Я молча жду, пока Эндрю усядется и заговорит первым.
— Что теперь будет? — наконец спрашивает он.
— Давайте-ка вы сперва объясните, что уже было.
Он кладет руки на изрезанную столешницу и проводит большим пальцем по корявой надписи «Тупак жив!».
— Сам посуди, какой еще мужик будет волочиться за бабой, которая, во-первых, замужем, во-вторых, пьяница, а в-третьих, живет с маленькой дочкой.
— Эндрю, — в отчаянии говорю я, — нельзя же бросать бомбу под конец суда! Почему вы не упомянули об этом раньше? Я бы выстроил идеальную линию защиты.
— Мне удавалось скрывать это двадцать восемь лет, чтобы она могла жить нормальной жизнью.
Я в бессилии дергаю себя за волосы.
— Эндрю, у нас нет никаких доказательств. Даже Делия не помнит, как это происходило.
144 
