125 
Ну с чего бы, по сути говоря, выпендриваться? Ну, погоняют по лесу, потом поймают и притащат на место проведения обряда, там поизмываются, проверяя храбрость, быстроту реакции, умение терпеть боль и, возможно, умение владеть оружием. Зададут ритуальные вопросы и выслушают ритуальные же ответы, воспроизведут некое «магическое действие» и готово — был мальчишка, стал молодой мужчина. Тем более, что дед, прежде, чем оставить одного голого в ночном лесу, кратко проинструктировал Мишку: ничего не бояться, слабости ни в коем случае не показывать, отвечать на вопросы так-то и так-то. Нательный крест, кстати, дед тоже забрал, значит посвящать будут, надо полагать, в перуново воинство. Обычный обряд инициации, освященный вековыми традициями и проводящийся, с незначительными изменениями, со времен каменного века. Ничуть не страшнее, чем процедура «удара милосердия» через которую провел десятник Егор опричников у веси Яруга. С чего особенно сопротивляться-то?
Однако Мишка упорствовал, как мог, сразу по нескольким причинам. Первая — обида на десятника Егора. Проиграл заклад, обещал воинские пояса, так нехрен это еще и дополнительными процедурами обставлять!
Вторая причина — возраст. Возраст инициации в Ратном — шестнадцать лет, и известие о предстоящем «мероприятии», неожиданно для него самого, породило у Мишки воспоминание о высказывании Йозефа Геббельса на тему: «Сейчас для нас четырнадцатилетний мальчишка с фаустпатроном важнее десятка теоретиков, рассуждающих о том, что шансы нации упали до нуля!» Несмотря на то, что проводить какие-либо параллели между фольксштурмом и опричниками Младшей стражи было, по меньшей мере, странно, такое сравнение на ум почему-то пришло. Возможно потому, что слишком уж много деталей совпадали. Ратнинская сотня остро нуждалась в пополнении, и кадровый дефицит восполняли за счет пацанов, ну прямо, как при обороне Берлина в 1945 году. «Взаимоотношения» мальчишки с самострелом и латного конника очень уж напоминали «взаимоотношения» фаустника и танка, тем паче, что и дистанции поражения примерно совпадали. Да и опричники «рвались в бой» с не меньшим энтузиазмом, чем «продукты» Гитлерюгенда.
Третья причина… с ней было сложней. Среда затягивает, вроде бы незаметно, но неуклонно заставляет принимать «правила игры», делает таким же, как все. Мишке же приходилось решать две, если не взаимоисключающие, то уж наверняка плохо стыкующиеся между собой задачи — адаптации в средневековом социуме и сохранения свободы маневра. Иными словами, не быть «белой вороной», но иметь право на определенные исключения из правил. Соответственно, надо было пройти обряд инициации, но не хотелось попадать на «конвейер производства в новики» наравне с остальными отроками. Требовалось как-то выделиться! В общем, Мишка решил так просто не даваться и летел сквозь лес со всей возможной скоростью, тем более, что тело, избавленное от тяжести доспеха, казалось почти невесомым.
Преследователи, прочесав заросшую лощинку и не обнаружив там беглеца, собрались в кучу и, даря Мишке драгоценные секунды, коротко посовещались. Потом разделились — основная группа снова погнала коней через заросли, а четверо (по двое с каждой стороны) двинулись по краям лощины, склоняя факелы к самой земле и высматривая следы. Если бы Мишка выскочил из зарослей в сосняк, да бежал бы неаккуратно, следы на слое сухой хвои можно было бы разглядеть даже в свете факела.
Теперь погоня двигалась медленнее, без азартных криков и внимательно проверяя все места, где мог бы укрыться беглец. Это дало Мишке возможность добраться до примеченного при первом пробеге через лощинку места и убедиться, что возможность «избежать стандарта» имеется. Узкий проход в зарослях молодых елок перекрывал ствол упавшего дерева, причем лежал он так неудачно, что просто перешагнуть его конь не мог, надо было перепрыгивать, а значит, подъезжать не шагом, а хотя бы легкой рысью. Тут же росло еще одно дерево, чьи нижние ветви были достаточно толстыми, чтобы выдержать мишкин вес. Наверх проезжающий через проход всадник смотреть не станет — все внимание будет привлечено к лежащему поперек пути стволу.
* * *
Получилось даже лучше, чем планировал Мишка. Преследователи продрались сквозь тесный строй молодых елок и поехали дальше, не заметив притаившегося в ветвях Мишку, а один, почему-то задержавшийся, направил коня к проходу, разгоняя его для прыжка через поваленное дерево. Мишка упал руками на протянувшуюся на проходом ветку и, свесившись, как на турнике, впечатал пятку прямо в закрывающую лицо всадника берестяную личину — куда-то между ртом и левым глазом. Удар получился крепкий — скорость сближения скачущего всадника и выставляемой вперед ноги, оказалась весьма существенной. Личина под пяткой хрустнула, всадник без малейшего звука вывалился из седла, успев лишь потянуть слабеющими пальцами повод. Конь прыгать через поваленное дерево не стал, а беспокойно затоптался на месте.
125 
