232 
— Все равно миссис Йорк не пустила бы вас!
— Ну уж нет! Если бы она не уступила моим просьбам, я пошла бы на хитрость. Я бы проскользнула через кухню, служанка пропустила бы меня, и я поднялась бы прямо наверх. По правде говоря, меня останавливал не страх перед миссис Йорк, а боязнь наскучить вам.
— Еще вчера я с отчаянием думал, что, наверное, больше вас не увижу. Я очень слаб, и настроение у меня ужасно подавленное, ужасно…
— Вы все время один?
— Хуже чем один.
— Но ведь вам должно быть лучше, вы уже встаете.
— Сомневаюсь, выживу ли я; у меня осталось так мало сил, что боюсь, как бы дело не кончилось плохо.
— Вы… вам лучше вернуться домой, в лощину.
— Тоска не оставит меня и там, мне неоткуда ждать утешения.
— Я все это изменю, теперь все переменится, хотя бы десять миссис Йорк стояли на моем пути.
— Кэри, вы заставляете меня улыбаться!
— Улыбайтесь! Улыбайтесь еще! Сказать вам, чего мне хочется?
— Говорите что угодно, только не молчите. Сейчас я похож на библейского Саула: без музыки вашего голоса я погибну!
— Я хочу, чтобы вас перенесли в наш дом и отдали мне и моей маме.
— Чудесный подарок! С тех пор как они меня заперли здесь, я ни разу так не смеялся.
— Вам очень больно, Роберт?
— Сейчас не очень, но я безнадежно слаб и в голове у меня творится что-то неладное. Я не могу собраться с мыслями, все они какие-то смутные, бескрылые. Разве этого не видно по моему лицу? Я, наверное, похож на привидение.
— Вы изменились, но я все равно узнала бы вас, где бы ни встретила. Впрочем, я понимаю ваши чувства, потому что и сама испытала нечто подобное. Со времени нашей последней встречи я тоже перенесла тяжелую болезнь.
— Тяжелую болезнь?
— Я уже приготовилась к смерти. Казалось, вот-вот перевернется последняя страница в книге моей жизни. Каждый раз, ровно в полночь, меня будило ужасное видение, эта последняя страница и на ней отчетливое слово «конец». Это было ужасно!
— То же самое чувствовал и я.
— Я уже думала, что никогда вас не увижу, исхудала так же, как вы, не могла есть, не могла ни встать, ни лечь без посторонней помощи. А теперь, вы видите, я совсем здорова.
— Утешительница! Печальная и прекрасная! Я слишком слаб, чтобы все высказать, но если бы вы знали, что я чувствую, когда вы со мной говорите!
— Я думала, что никогда вас больше не увижу, а теперь я здесь, рядом с вами, и вы охотно меня слушаете и смотрите на меня так ласково. Ожидала ли я этого? Нет, я совсем отчаялась.
Мур тяжело вздохнул, вздох был так глубок, что напоминал стон. Он прикрыл глаза рукой и промолвил:
— Дай мне Бог выжить, чтобы я мог искупить свою вину!
— Какую вину?
— Не будем сейчас говорить об этом, Кэри, я еще нездоров, и у меня нет на это сил. Миссис Прайор была с вами во время вашей болезни?
— Да, — радостно улыбнулась Каролина, — вы уже знаете, что она — моя мать?
— Слышал. Гортензия говорила мне, но я хотел услышать это из ваших уст. Вы стали счастливее?
— Найдя мать? Она мне очень дорога, — так дорога, что и выразить невозможно. Я была совсем обессилена, и только она поставила меня на ноги.
— Поделом мне слышать все это тогда, когда я сам едва могу поднять руку, поделом!
— Я не хотела вас упрекать.
— Каждое ваше слово, каждый взгляд, озаряющий ваше милое личико, жжет меня как огонь. Подвиньтесь поближе, Лина, дайте мне вашу руку, если вас не пугают мои исхудалые пальцы.
Она взяла эти тонкие пальцы своими маленькими ручками, наклонила головку и коснулась губами его руки. Мур был взволнован и тронут, крупные слезы покатились по его впалым щекам.
— Все это останется в моем сердце, Кэри. А этот поцелуй я сохраню особо, и придет день, когда вы вспомните о нем.
— Выходите! — громко сказал Мартин, открывая дверь. — Идемте, вы и так пробыли здесь уже двадцать минут вместо пятнадцати.
— Никуда она сейчас не пойдет, слышишь?
— Я боюсь задерживаться, Роберт.
— Вы придете еще, Каролина?
— Нет, не придет, — вмешался Мартин. — Хватит мне этих свиданий, с меня довольно своих забот. Достаточно и одного раза, я не желаю, чтобы это повторялось.
— Ты не желаешь?!
— Тс! Не обижайте его. Если бы не он, мы бы не встретились. Но я снова приду, если вы действительно этого хотите.
— Да, хочу. Это единственное, чего я хочу, других желаний у меня нет.
232 
