168 
Минуты текли в молчании. Больная неподвижно и равнодушно лежала в объятьях сиделки, которая обнимала ее дрожащими руками.
— Теперь мне легче, — прошептала наконец Каролина. — Много легче. Я знаю, где я. Это вы со мной, миссис Прайор. Я забылась, а когда очнулась, говорила что-то. Люди часто бредят, когда больны. Как громко у вас бьется сердце! Не бойтесь…
— Это не от страха, дитя мое, это просто волнение, сейчас все пройдет. Я принесла вам чаю, Кэри, ваш дядя сам его заваривал. Вы ведь знаете, он говорит, что лучше него этого не сделать ни одной хозяйке. Попробуйте! Он очень огорчается, что вы так мало едите, — съешьте хоть что-нибудь, чтобы его порадовать!
— Дайте мне пить, у меня во рту пересохло.
Каролина пила с жадностью.
— Который теперь час? — спросила она.
— Начало десятого.
— Только-то? Какая длинная ночь впереди! Но чай меня подкрепил, я, пожалуй, сяду.
Миссис Прайор приподняла ее и взбила подушки.
— Слава Богу, что мне не все время так плохо, не всегда я такая беспомощная и жалкая. Днем, посла ухода Гортензии, мне стало хуже; надеюсь, теперь полегчает. Ночь сейчас, должно быть, хороша, правда? Луна такая яркая…
— Да, сейчас очень красиво, ночь великолепная. Старая колокольня так и сверкает, словно из серебра.
— На кладбище, наверное, все тихо, покойно…
— Да, и в саду тоже: всюду роса блестит на листве.
— Что вы видите на могилах — высокий бурьян и крапиву или цветы среди мягкой травы?
— Я вижу закрывшиеся на ночь белые маргаритки, — на некоторых могилках они сверкают, как жемчужины. Томас выполол лопухи и сорную траву и все расчистил.
— Я рада. Мне всегда приятно, когда там все в порядке, — от этого становится как-то спокойнее на душе. Наверное, в церкви луна сейчас светит, как в моей комнате, и лунный свет падает сквозь восточное окно прямо на могильные плиты. Стоит мне закрыть глаза, и я вижу надпись над могилой моего бедного отца, черные буквы на белом мраморе. Там еще много места и для других надписей.
— Утром приходил Вильям Фаррен поухаживать за вашими цветами. Он боится, что, пока вы больны, о них никто не позаботится. А два самых любимых ваших цветка в горшках он даже унес домой, чтобы присмотреть за ними до вашего выздоровления.
— Если бы мне пришлось писать завещание, я бы оставила Вильяму все мои цветы, Шерли — все безделушки, кроме медальона, — пусть его с меня не снимают, а вам — все книги.
Помолчав, Каролина проговорила:
— Миссис Прайор, мне так хочется попросить вас кое о чем.
— О чем же, Каролина?
— Вы знаете, как я люблю слушать, когда вы поете, — спойте мне псалом! Тот самый, который начинается словами: «Наш Бог — опора дней былых…»
Миссис Прайор тотчас согласилась и запела.
Не диво, что Каролина любила ее слушать. Голос миссис Прайор всегда был нежен и звонок, как серебряный колокольчик, а когда она начинала петь, он звучал просто божественно, — ни флейта, ни арфа не могли с ним сравниться по чистоте тонов. Но голос ничего не значил в сравнении с выразительностью ее пения: в нем раскрывалась вся ее трепетная, любящая душа.
Заслышав псалом, служанки в кухне побросали свои дела и поспешили поближе к ведущей наверх лестнице, и даже старик Хелстоун, прогуливавшийся по саду, раздумывая о хрупкости и слабости женщин, застыл на месте, чтобы не упустить ни одной ноты печальной мелодии. Почему-то вспомнилась ему давно забытая покойница жена и почему-то еще больнее стало при мысли о безвременно увядающей юности Каролины. С облегчением вспомнил он о том, что обещал зайти сегодня к Уинну, мировому судье, и поспешил прочь. Хелстоун терпеть не мог тоскливых размышлений и печали, и когда на него нападало такое настроение, он старался отделаться от него поскорее. Но псалом все еще следовал за ним, когда он шагал через поля, а потому он ускорил свой и без того быстрый шаг, чтобы избавиться наконец от этого наваждения, от этих слов, звучавших ему вслед:
- Нам Бог опора дней былых,
- Надежда новых дней;
- Он крепче крепостей любых,
- И дома он роднен.
- По слову Божьему восстал
- Из праха род людской,
- «Вернешься в прах, — Господь сказал,
- И станешь вновь землей!»
- Стремителен столетий бег,
- Неуловим для глаз:
- Как ночь, уходит целый век
- В рассветный краткий час.
- Плывем по времени — реке,
- Мы — утлые челны,
- Бесследно таем вдалеке,
- Как днем — ночные сны.
- Народы на заре времен
- Цветут, как луг весной,
- Но будет солнцем луг сожжен
- И ляжет под косой.
- Господь, опора дней былых,
- Надежда новых дней,
- Будь с нами в горестях любых
- И сделай нас сильней!
— А теперь песню, шотландскую песенку! — попросила Каролина, когда миссис Прайор допела псалом. — Ту самую, про холмы и долины Дуна.
168 
