Последние отзывы

  94  

– Боишься, я опять изобрету что-нибудь сомнительное? – Фостер дотянулся до двери и захлопнул ее. – Он же под наблюдением. Денек-другой, и мы на него что-нибудь да нароем.

– У нас уже и так на него кое-что есть, – возразил Рикмен. – Но я хочу снять этот камень с души, Ли.

– Отложи пока, – посоветовал Фостер. – Если повезет, порыв иссякнет.

– Не получится.

Фостер запустил пальцы в волосы. Он настолько расстроился, что забыл о вреде, который может нанести своей обалденной прическе.

– Есть три вещи, которые никогда не надо делать, – сказал он, – лезть на рожон, извиняться и сознаваться.

Казалось странным, что и его лучший друг, и его злейший враг думают одинаково. Джордан тоже сказал, что он не собирается признаваться в том, что Рикмен нанес ему оскорбление действием. Но если Джордану сойдет с рук убийство Софии, потому что Рикмен утаил информацию, то он станет соучастником преступления.

– Говорят, признание облегчает душу. – Это была слабая попытка разрядить обстановку, но на Фостера это никак не подействовало.

– Знаешь, чем хорошо признание? Священники и психиатры без работы не останутся.

– И полицейские, – добавил Рикмен.

– Если сами не начнут делать признания.

У Рикмена зазвонил мобильный телефон, и он достал трубку.

– Джефф? – Женский голос был приглушен, будто она говорила сквозь вату.

– Это кто?

Фостер глядел настороженно, и Рикмен жестом попросил его подождать.

– Джефф, это Таня. – Она говорила так, будто совсем недавно плакала. – Я… не знаю, что мне делать…

Рикмен сделал знак Фостеру, что отпускает его.

– Что-то с Саймоном? – спросил он, удивившись, что встревожился.

– У него истерика, – сказала она полным слез голосом. – Я не стала бы тебя дергать, но мы никак не можем его утихомирить. Он постоянно требует тебя.

– Ты правильно сделала, – успокоил ее Рикмен.

Ей, должно быть, трудно было решиться на этот звонок. К тому же он не был в госпитале со дня визита Саймона к нему домой. Когда же это было? Два дня назад?

– Джефф, ему пришлось сделать укол успокоительного. Он считает… – Она запнулась, но затем взяла себя в руки. – Он считает, что совершил нечто ужасное, и поэтому ему пришлось уйти из дома.

– Но ведь это… – Он уже готов был сказать, что это неправда, но в известном смысле Саймон действительно был виноват: он бросил десятилетнего мальчишку на произвол жестокого и бесчеловечного отца. Оставил его с матерью, которая была совершенно запугана и забита. Случались дни, когда, вернувшись из школы, он заставал ее все на том же месте в окружении немытой с завтрака посуды, с ужасом глядящей в одну точку – на какую-то страшную сцену, которая беспрерывно прокручивалась у нее в голове.

– Я собирался подъехать сегодня, но попозже. – Он глянул на часы. – Ладно, сейчас приеду.

Хинчклиф еще не появился, а разговоры с Саймоном, может, на время отвлекут его от собственных неприятностей.

– А тебе удобно? – Похоже, ее силы были на исходе. – Тебя он должен послушаться.

– Неприятности? – поинтересовался Фостер, который и не подумал уйти.

– Родственники.

Фостер фыркнул:

– Беда.

– Мне нужно съездить в больницу, – объяснял Рикмен, натягивая пальто.

– Я звякну, когда Хинчклиф вернется.

– Договорились. – Рикмен, засовывая мобильник в карман, мыслями был уже в другом месте.

До госпиталя он домчался за десять минут. Очередь на парковку растянулась на целый квартал, поэтому, сделав круг и показав удостоверение охраннику, он заехал через задние ворота.

Таня ждала его перед лифтами на пятом этаже. Глаза были красные и заплаканные, и Рикмен обнял ее. Она прижалась к нему, обхватив за шею, затем, смущенно засмеявшись, они разомкнули объятия.

– Как он? – спросил Рикмен.

Она пожала плечами. Даже это простое движение стоило ей огромного труда.

– Все тебя требует.

Рикмен уже сделал шаг в сторону палат, но она задержала его, положив руку на плечо:

– Джефф, я хотела бы узнать до того, как мы…

– Нет, – коротко ответил Рикмен. Он был не в состоянии что-то рассказывать Тане. Ему слишком тяжело дался разговор с Грейс. Тане он еще не скоро сможет довериться.

Саймон стоял у окна, глядя на город. Он повернулся, когда Джефф вошел в палату. Его глаза блестели от слез, капли дрожали на ресницах и щеках.

– Джефф! Я думал, ты уехал.

– Я расследую серию убийств, Саймон, – объяснил он. – И потом, ты был у меня в пятницу, помнишь?

  94