Особенно,... 
76 
У Рубена Фрая закололо в груди.
Последние дни выдались такими, какие не дай бог пережить снова! Восемнадцать лет прошло с тех пор, как убили дочь Финниганов и как обвинили в этом его сына — осудили и приговорили к смертной казни. Восемнадцать лет, и никак это все не закончится.
Как непросто отрицать то, что, насколько он знал, на самом деле правда. Допрос в Цинциннати оказался вещью малоприятной, врать этому пареньку Хаттону и его сослуживцу прямо в лицо было чертовски трудно. Фрай несколько раз едва не поднялся и не признался в том, в чем признаваться не имел права. Еще труднее было изображать радость и благодарность, как подобает отцу, которому сообщили, что его единственный сын, которого он сам похоронил, оказался жив. Рубен громко вздохнул, так что шофер покосился на него в зеркало заднего вида. Ведь он чуть не раскололся, ведь только по чистому везению не оказался задержан по требованию ФБР. Интересно, насколько исход допроса зависел от того, что по другую сторону стола сидел именно Кевин Хаттон?
Путь до Бергсгатан и Крунуберга занял больше получаса. Рубен Фрай поспрашивал о Стокгольме, пока летел в самолете, узнал, что это красивый город, много воды, городские районы расположены на разных островах, а шхеры тянутся в море чуть не до самой Финляндии.
Город, конечно, красивый. Но Фрай этого не замечал. Сказать по правде, ему было на это наплевать. Он приехал сюда не на экскурсию, а чтобы во второй раз спасти своего сына от смерти.
Он расплатился и вышел. Время было раннее, и главный вход в здание еще не открыли.
Он знал, кого ищет.
Кевин Хаттон по окончании последнего допроса показал Рубену Фраю кое-какие бумаги. Выложил их на стол, как бы случайно, а сам отвернулся к окну и подождал достаточно долго, чтобы Рубен успел все прочесть.
Это было официальное ходатайство о допросе Рубена Фрая.
Оно пришло по факсу из Швеции и было составлено по всем правилам в министерстве иностранных дел, там было указано, что копия направляется комиссару уголовной полиции Эверту Гренсу.
Свен Сундквист рассеянно взвесил в руке пачку бумаг, потом положил ее на колени и посмотрел на Эверта, который выбирал одну из двух магнитофонных кассет на полке над письменным столом.
— Врач не имеет права принимать участие в казни. Тебе это известно?
Эверт не ответил, Огестам и Хермансон тоже промолчали, поскольку вопрос не предполагал ответа.
— Клятва врача, которую они дают, и врачебная этика, которую они обещают соблюдать, не позволяют им присутствовать в тот момент, когда общество лишает человека жизни. Но с другой стороны, и вот это-то интересно, они участвуют во всем этом и обязаны предоставлять для казни наркотики.
Сундквист по-прежнему не ждал от коллег никакой реакции. Он даже не был уверен, слышали ли остальные его слова. Эверт все выбирал, какую из записей Сив поставить, ту или эту, а Огестам и Хермансон читали документы, с которыми их попросили ознакомиться. Ну и пусть. Раздражение, кружившее вокруг головы Сундквиста, словно надоедливая муха, наконец исчезло, усталость после вынужденно бессонной ночи начала отступать. Эверт, его костюм и веселый треп, какой он клевый чувак, хорошее настроение Хермансон и Огестама, невероятная история, к которой все они прикоснулись, и осознание, что все очень и очень серьезно, — в общем, теперь Свен был согласен сидеть на этом вытертом диване, пока не рассеется тьма за окном.
— Ему было семнадцать. — Ларс Огестам покачал головой и посмотрел на остальных. — Можете себе представить, насколько редко несовершеннолетних приговаривают к казни? Шварц, или, наверное, его надо звать Фрай, был осужден как взрослый. Семнадцать лет и такой приговор — это уже слишком!
Огестам слышал, как Гренс, прикрутив звук, завел очередную свою глупую песенку, так что пришлось говорить на этом дурацком фоне.
— Там такая штука: в США никто из членов жюри присяжных, принимающих решение по преступлению, которое может караться смертью, не может быть принципиальным противником смертной казни. Понимаете? Уже с самого начала присяжные выбираются из числа сторонников смертной казни. И если потом эти самые присяжные заключат, что некто, например, в нашем случае — Фрай, виновен и подлежит capital punishment, тогда они могут вынести одно из трех решений: пожизненное заключение с возможностью помилования через сорок лет, пожизненное заключение без права на помилование и третий вариант — смертная казнь.
76 
