Особенно,... 
112 
Чедвик съел кусок бифштекса в тесте, щедро обмакнув его в подливку.
— Что с ней стряслось на этот раз? — поднял он глаза на жену.
— Не говорит. Ворвалась домой еще днем, сразу поднялась к себе. Я ее звала, стучала, но она не отвечает.
— Ты к ней заходила?
— Нет. У нее должна быть своя жизнь, Стэн. Ей шестнадцать лет.
— Знаю. Знаю. Но чтобы она пропустила ужин? И потом, сегодня суббота. Она же обычно по вечерам в субботу уходит гулять?
— Да.
— Поговорю с ней, когда поем.
— Ты с ней осторожней, Стэн. Ты знаешь, какая она сейчас дерганая.
Чедвик коснулся руки жены:
— Я буду осторожен. Я вовсе не такое чудовище, орущее на детей, каким тебе кажусь.
Джанет засмеялась:
— Я тебя не считаю чудовищем. У нее просто трудный возраст. Отец не всегда это понимает так, как мать.
— Буду действовать как можно более осторожно, не волнуйся.
Они молча закончили ужин, Джанет отправилась мыть посуду, а Чедвик поднялся наверх, чтобы попытаться поговорить с Ивонной. Он негромко постучал в дверь, но ответа не было. Постучался снова, посильнее, но услышал лишь приглушенное «убирайся». В комнате даже не играла музыка. Видимо, у Ивонны был выключен транзистор. Еще один необычный факт.
Чедвик решил, что у него два пути: либо предоставить Ивонну самой себе, либо просто войти. Джанет, несомненно, предпочла бы первое: применила бы политику невмешательства, но Чедвик предпочитал взять быка за рога. Ему надоели увиливания Ивонны, ее отлучки, когда она всю ночь не являлась домой, все эти ее секреты, вранье и спесивое поведение примадонны. Пора выяснить, что за этим таится. Глубоко вздохнув, он открыл дверь и вошел.
Взрыва ярости, которого он ожидал, не последовало. Занавески были задернуты, свет выключен, и в комнате было сумрачно. Полумгла скрывала раскиданные на полу и кровати одежду и журналы. Чедвик не сразу увидел Ивонну: она лежала в постели, с головой укрывшись стеганым пуховым одеялом. Когда его глаза привыкли к полумраку, он разглядел, что девочка вся дрожит. Забеспокоившись, он присел на край постели и тихо позвал:
— Ивонна… Ивонна, детка. Что случилось? Что с тобой?
Она молчала, и он терпеливо ждал, вспоминая, как в детстве дочь прибегала к нему рассказать о своих кошмарах.
— Ничего, ничего, — произнес он, — можешь мне сказать. Я не буду на тебя сердиться. Обещаю.
Из-под одеяла высунулась рука и стала нашаривать его ладонь. Он задержал ее руку в своей. Ивонна, все так же молча, медленно убрала одеяло с лица, и он даже в этом скудном освещении увидел, что она плакала. И она по-прежнему вся тряслась.
— Что такое, милая? — встревожился он. — Что произошло?
— Папа, это был такой ужас! — пожаловалась она. — Он был ужасный.
Чедвик почувствовал, как мышцы у него на шее каменеют.
— Что? Тебя кто-то обидел? — с беспокойством спросил он.
— Он все разрушил.
— О чем ты? Лучше расскажи-ка мне с самого начала, Ивонна. Я хочу понять, честное слово, хочу.
Ивонна глядела на него, словно пытаясь найти решение. Наверное, не стоило спрашивать слишком прямо, в лоб, но он действительно хотел знать, что ее тревожит, и на этот раз вовсе не для того, чтобы наказать. В последнее время им было нелегко друг с другом, но он ведь действительно любил свою дочь. В голове у него теснились картины, одна страшнее другой. Может быть, она узнала, что беременна? Как Линда Лофтхаус, когда ей было столько же, сколько Ивонне. Может быть, на нее кто-то напал?
— Что случилось? — спросил он. — Тебе кто-то сделал больно?
Ивонна покачала головой:
— Не так, как ты думаешь. — Она метнулась в его объятия, и он почувствовал у себя на щеке ее слезы и услышал, как она бормочет ему в плечо: — Такая жуть, папа, он такие жуткие вещи говорил! Я правда подумала, что он со мной сейчас сделает что-нибудь ужасное. Я знаю, у него есть нож. Если бы я не убежала…
Она затряслась в рыданиях. Чедвик постарался осмыслить ее слова, пытаясь удержать в узде отцовский гнев, и мягко освободился от ее рук. Ивонна опустилась на подушки и потерла глаза кулаками. Она вела себя как маленькая девочка. Чедвик достал из ящика туалетного столика коробочку с бумажными носовыми платками и протянул ей.
— Давай с самого начала, — попросил он. — И не спеша.
— Я была на фестивале в Бримли, пап. Я хочу это сразу сказать, перед тем как начну рассказывать. Прости, что наврала.
112 
