Особенно,... 
111 
— Вы-то, конечно, так бы и поступили, — согласился Эндерби. — Однако если бы у вас в организме было столько наркотиков, сколько у них, вы бы просто полчаса стояли у бассейна, разинув рот, прежде чем что-нибудь предприняли, и первым делом кинулись бы избавляться от хранящейся у вас дури.
— Наркоотдел обыскал помещения? В деле об этом не упоминается.
— Между нами говоря, обыск провели мы. Ну да, нашли немного марихуаны, несколько таблеток ЛСД, «мэнди». Но ничего жесткого. Ни героина, ни кокаина.
— Как вы поступили?
— Нам нужно было разбираться с трупом, и мы решили не предъявлять никому обвинений по этому поводу. Мы просто уничтожили эту наркоту. А что нам было делать: арестовать их всех за хранение?
Уничтожили? Бэнкс засомневался. Скорее употребили либо продали. Но незачем сейчас ворошить грязное белье.
— У вас не было ощущения, что они сговорились, чтобы преподнести вам определенную версию?
— Нет. Как я говорил, половина из них вообще не помнила вечеринку. Они давали очень обрывочные и бессвязные показания.
— Лорд Джессоп при этом присутствовал, верно?
— Да. Его показания были самыми логичными. Это было еще до того, как он пересел на героин.
— Самые логичные показания и самая влиятельная персона?
— Я понимаю, к чему вы клоните. Разумеется, скандала никому не хотелось. И без того картина получалась скверная. Возможно, именно поэтому мы не стали предъявлять им обвинений по наркотикам. Тогда и так было много громких историй с наркотой, взять хотя бы «Стоунз» и «Битлз», и, если бы мы затеяли еще одно такое разбирательство, это выглядело бы смешно. Особенно после того, как «Таймс» напечатала редакционную статью насчет «стрельбы из пушки по воробьям». [20] Не прошло бы и нескольких часов, как репортеры из «Ньюс ов зе уорлд», «Пипл», «Дейли миррор» стали перепрыгивать через стены и барабанить нам в двери. Мы пришли к мнению, что, даже если в эти жеребячьи забавы был вовлечен кто-то еще, все равно это был несчастный случай и скандал устраивать незачем. А поскольку мы не могли доказать, что в этом был замешан кто-то еще, и никто в этом не признался, на этом все и завершилось. Чай кончился. Заварить еще?
— Нет, спасибо, — ответил Бэнкс. — Если вам больше нечего мне рассказать, я лучше пойду.
— Простите, что разочаровал вас.
— Вовсе нет.
— Слушайте, вы же так мне толком и не сказали, из-за чего весь этот шум. Не забывайте, мы же делаем одну работу… ну, или делали.
Бэнкс так привык выдавать не больше информации, чем необходимо, что иногда даже забывал сообщить, почему, собственно, задает те или иные вопросы.
— Мы нашли мертвым одного писателя по имени Ник Барбер, — ответил он. — Вы, может быть, об этом читали.
— Что-то припоминаю, — отозвался Эндерби. — Стараюсь следить за новостями.
— Но газеты не писали о том, что он готовил статью о «Мэд Хэттерс», главным образом — о Вике Гривзе и раннем периоде творчества группы.
— Любопытно, — заметил Эндерби. — Но я все равно не понимаю, почему вы спрашиваете о смерти Робина Мёрчента.
— Барбер сказал своей подружке одну любопытную вещь, — объяснил Бэнкс. — Что раскапывает шикарную историю, где есть даже убийство.
— Вот теперь вы меня заинтриговали, — признался Эндерби. — Убийство, говорите?
— Именно так. Думаю, это, скорее всего, была просто журналистская вольность или он пытался произвести впечатление на девушку.
— Не обязательно, — возразил Эндерби.
— Что вы имеете в виду?
— Знаете, я почти уверен, что смерть Робина Мёрчента была случайной, но это был не первый случай, когда я выезжал в Свейнсвью-лодж в связи со смертью при подозрительных обстоятельствах.
— Вот как? — насторожился Бэнкс. — Расскажите.
Эндерби поднялся:
— Может, зайдем в мой любимый паб? Изложу вам эту историю за пинтой-другой.
— Я за рулем, — предупредил Бэнкс.
— Ничего страшного, — заверил его Эндерби. — Можете взять мне пинту и посмотреть, как я с ней управляюсь.
— Так вы говорите, вас туда привела чья-то смерть? — спросил Бэнкс.
— Убийство, — повторил Эндерби, и глаза у него блеснули. — На сей раз — самое настоящее.
20 сентября 1969 года, суббота
— Она не хочет выходить из своей комнаты, — пожаловалась Джанет Чедвик, сидя с мужем за субботним ужином; по телевизору рассказывали о результатах футбольного матча. Чедвик отправлял купон с прогнозом счета, но вскоре стало очевидно, что два миллиона восемьсот тысяч фунтов на этой неделе от него уплывут — как происходило и во все предыдущие недели.
111 
