Особенно,... 
70 
Метрах в пятидесяти от входа и примерно в двух сотнях метров от других складов стояло небольшое прямоугольное строение. Судя по всему, этот параллелепипед из железа и стекла служил когда-то административным зданием. У железной двери охранник отошел в сторону, и Марко продолжил путь один.
Когда его глаза привыкли к темноте, в правом от себя углу журналист увидел тень, принявшую очертания Заркафа, как обычно элегантно одетого. Однако выражение его лица сейчас не казалось таким уж любезным, возможно, из-за царящей вокруг полутьмы.
— Доброго вам дня и с Рождеством!
— Как, разве в Мавритании празднуют Рождество?
— Уже много лет я живу здесь, — ответил Заркаф в своей обычной манере, слегка растягивая слова, — и хорошо знаком с вашими обычаями.
— Отлично. Тогда зачем же вы назначили мне встречу?
Марко говорил чуть более резко, чем хотел, выдавая тем самым свое волнение. Заркаф указал ему на стул, стоящий на свету, затем извлек из темноты другой и поставил его напротив Марко. Немного помедлив, он повернул стул спинкой к собеседнику и оседлал его. Он больше не походил на хозяина дома, скорее, напоминал комиссара полинии, допрашивающего подозреваемого. Беспокойство Марко усилилось, когда он услышал шум шагов в глубине помещения. Заркаф тут же успокоил его:
— Не беспокойтесь, это друзья. Там есть еще одна комната.
— Да тут у вас целая свита!
Заркаф взглянул на него с насмешкой. Луч света осветил его нос и губы.
— В подобном месте нельзя разгуливать просто так, без друзей, которым доверяешь. Это глупо.
— Я пришел сюда один.
— За вами следили.
— Мне вас поблагодарить?
— Не стоит.
— Однако тут как-то неуютно. Почему мы встречаемся именно здесь?
— Потому что мне, как и вам, необходимо узнать, что случилось с Лукманом.
— Но вы же наверняка знаете это лучше меня.
Заркаф ничего не ответил. Выждав немного, Марко снова спросил:
— При чем здесь эта заброшенная фабрика?
— Я же сказал, что племянник исчезал и раньше, — начал рассказ Заркаф. — Я следил за ним, и он все время оказывался здесь. Тут он находил гашиш и все остальное.
— Например?
Заркаф продолжил, сделав вид, что не расслышал Марко.
— Я беспокоился за него, мне нужно было о нем заботиться ради моей сестры. Я обращался с ним как с сыном, но у него было не все в порядке с головой. Он общался с разными опасными и странными людьми. Как с черными, так и с белыми. Они продавали наркотики и занимались всякими другими делишками.
Марко решил прервать его монолог:
— Там, в бараке у негров, я видел человека, истекающего кровью. Мне сказали, что в этом замешан колдун, — сообщил он с подчеркнутым скепсисом.
— Да, так действует яд змеи, которая водится в пустыне. В моей стране много ядовитых змей, так же как и в Мали, в Того, в Бенине и в Нигерии, откуда родом эти люди.
Марко снова увидел перед глазами вазу, стоящую возле умирающего, заполненную кусками, напоминающими разрезанную змею.
— Я бывал в разных местах, — продолжил Заркаф, — и знаю, что колдуны в пустынях пользуются иными средствами, чем колдуны, живущие в лесах. Я видел, на что они способны. Хотя на самом деле всей этой магией управляет разум.
— Да, но здесь нет пустынных змей.
— Вы в этом уверены?
— И колдунов тоже нет.
— Кто знает?
— Известно, что вашему племяннику вспороли живот очень тонким ножом или хирургическим скальпелем.
— Карабинеры сообщили мне, что он был уже мертв, когда они сделали это…
— Чего же вы тогда хотите от меня?
— Я хочу узнать, как он умер. В газетах об этом ничего не написано.
Наконец журналиста осенило; он понял, почему Заркаф пригласил его на эту странную встречу: араб решил найти убийц сам.
И уж если Марко пришлось провести рождественское утро, разгуливая по индустриальному могильнику в окружении омерзительных физиономий, ему полагалась кое-какая компенсация.
— Я ничего не знаю об этом. Вам нужно поговорить с карабинерами.
— Не разочаровывайте меня, синьор Камби. Вы знаете, что случилось с моим племянником. Это можно понять из ваших статей. Причина смерти не указана, но у вас, скорее всего, есть какая-то информация…
— А у вас ее нет?
— Нет. Я в самом деле полагал, что он погиб из-за наркотиков.
— Но почему же тогда над телом так надругались?
— Пока не знаю. Может быть, пойму это, когда мне станет известна причина его смерти.
70 
