Последние отзывы

  99  

– А что вы хотите… За последние три дня им здорово досталось. – Стинхерст набил трубку. Его плечи были напряжены, разительно контрастируя с вялыми от усталости голосом и лицом. – Полагаю, мистер Сент-Джеймс, что это не светский визит.

Сент-Джеймс подал ему пачку увеличенных фрагментов, сделанных для него Деборой с фотографии у здания суда, снятой во время дознания по делу Джеффри Ринтула. На каждом новом отпечатке было только лицо, иногда часть туловища, но больше ничего. Невозможно было догадаться, что эти люди когда-то составляли одну группу. Дебора особо об этом позаботилась.

– Вы не назовете мне этих людей? – попросил Сент-Джеймс.

Стинхерст перебрал пачку, медленно поворачивая снимки один за другим и забыв о трубке. Сент-Джеймс видел явную нерешительность его движений и гадал, пойдет ли этот человек на контакт.

Стинхерст, без сомнения, прекрасно знал, что не обязан ничего говорить. Но при этом хорошо понимал, как Линли истолкует его отказ, если узнает о нем.

Поэтому Сент-Джеймсу оставалось только надеяться, что Стинхерст поверит, будто он находится здесь в некоем официальном качестве по просьбе Линли. Тщательно рассмотрев снимки, Стинхерст выложи их в один ряд и стал называть, показывая:

– Мой отец. Муж моей сестры, Филип Джеррард. Моя сестра Франческа. Моя жена Маргерит. Адвокат моего отца… он умер несколько лет назад, и в данный момент я не могу вспомнить его имя. Наш врач. Я.

Стинхерст пропустил того самого человека которого им требовалось опознать. Сент-Джеймс указал на фотографию, лежавшую рядом со снимком его сестры:

– А этот мужчина в профиль?

Стинхерст наморщил лоб:

– Не знаю. По-моему, я никогда с ним раньше не встречался.

– Странно, – сказал Сент-Джеймс.

– Почему?

– Потому что на оригинальном фото, с которого сделаны все эти, он разговаривает с вами. И на той фотографии вид у вас такой, будто вы довольно хорошо его знаете.

– В самом деле? Может, и знал, в то время. Но дознание по делу моего брата проводилось двадцать пять лет назад. И по прошествии стольких летя вполне мог кого-то и забыть – из тех, кто там тогда был.

– Безусловно, – ответил Сент-Джеймс, тут же отметив, что сам он ни словом не обмолвился, что фотографии были сделаны в день дознания по делу Джеффри Ринтула.

Стинхерст встал со стула.

– Если это все, мистер Сент-Джеймс, позвольте откланяться, мне еще многое сегодня предстоит сделать.

Он взял трубку и табак, готовясь уходить, а на фотографии больше даже не взглянул, в этом было что-то не то… Казалось, он боится смотреть на них, боится, что его лицо его выдаст больше, чем он хочет сказать. В одном Сент-Джеймс был теперь абсолютно убежден. Лорд Стинхерст прекрасно знал, кто тот «забытый» человек на фотографии.

Некоторые виды освещения безжалосто подчеркивают возраст. Они неумолимо выставляют напоказ все недостатки – ни на йоту их не умаляя. Прямые солнечные лучи, резкий, льющийся сверху свет ламп дневного света в учреждениях, свет софитов, используемых в кино без смягчающих фильтров, – они совершенно беспардонны в своем разоблачительстве. Столик в гримерной Джоанны Эллакорт был тоже освещен как раз таким светом. По крайней мере сегодня.

Здесь было довольно прохладно, как она всегда любила, чтобы не вяли цветы, которые сонм поклонников присылал ей перед спектаклем. Цветов сейчас не было. В воздухе чувствовалась смесь ароматов, характерных для всех гримерных: кольдкрема, стягивающих веществ и лосьона, которыми был уставлен столик. Джоанна лишь машинально отметила этот запах, не отрываясь глядя на свое отражение и заставляя глаза останавливаться на каждом предвестнике подступающего среднего возраста: еле приметные морщины от крыльев носа к губам; сеточка тонких морщинок у глаз; первые складочки на шее, предшествующие старческим складкам, которые невозможно будет спрятать.

Она насмешливо улыбнулась при мысли о том, что ей удалось избежать почти всех «зыбучих песков» в ее жизни. Неряшливый пятикомнатный муниципальный дом в Ноттингеме; ее отец, мрачный и не бритый, проводящий дни напролет у окна, машинист на пособии по безработице, с разбитыми мечтами; вечные причитания матери из-за сквозняков из плохо заклеенных окон, или черно-белый телевизор со сломанными регуляторами, так что звук постоянно оставался на одной, рвущей нервы визгливой ноте; будущее, которое выбрала себе каждая из ее сестер, повторивших путь их родителей, – замужество, постоянные беременности, мучительное производство младенцев каждые полтора года, жизнь без надежды и радости. Она избежала всего этого.

  99