25 
– Милая, да любой мужчина растает, было бы погорячее.
Нора рассмеялась – ей вспомнился жаркий блеск устремленных на нее глаз Майка, вспомнилось, как она стояла рядом с ним, а напряжение в его теле достигало такой точки, что он уходил... куда угодно. Что ж, если она сумеет разогреть его... Тогда может растаять даже Майк.
Вечернее солнце пекло землю и поджаривало обнаженную спину Майка. Горячие лучи поддерживали внутреннее пламя, которое бушевало в нем с прошлой ночи. Напрасно он ездил в город, напрасно оказался вблизи дома Норы, напрасно мучил себя, воображая ее наедине с заместителем шерифа.
Всю ночь напролет воспаленный мозг терзал его, рисуя перед ним, как не он целует Нору, прикасается к ней, обнимает. Он с силой сжал рукоятку молотка, который держал в правой руке, и на шляпку гвоздя обрушился удар такой силы, что острие вышло наружу по другую сторону доски забора. Удар больно отдался в правой руке, и боль на короткое мгновение отвлекла его от мыслей, которых ему не следовало бы иметь.
Слабое утешение.
Услышав приближающийся звук мотора, он повернулся – очень медленно, словно боясь, что при резком движении автомобиль исчезнет, и тогда можно ждать серьезных неприятностей. Если воображаемые образы обретают плоть и голос, значит, пора принимать меры.
Дверца машины открылась, и из автомобиля вышла Нора. Солнечный свет играл кончиками ее небрежно распущенных волос, и они сияли как золото. Она смотрела прямо на Майка, как будто он магнитом притягивал ее взгляд. Даже на расстоянии Майк почувствовал, как у него перехватывает дыхание.
Медленно, с улыбкой на губах она обошла машину, взгляд Майка, как взгляд внезапно прозревшего слепого, неотрывно следовал за ней. Он замечал в ней все. Майка с глубоким вырезом открывает загорелую, кремовую кожу плеч и рук, и это завораживает его. К тому же майка так коротка, что приоткрывает живот и провоцирует томительное желание увидеть больше. Майк судорожно вдохнул воздуха, по-прежнему не отводя глаз. На ней открытые сандалии. У него пересохло во рту, когда он наблюдал за неторопливыми, уверенными движениями бедер приближавшейся к нему Норы.
Остановилась она, только когда подошла вплотную к забору. Остановившись, положила на верхнюю планку руки, приоткрыв этим движением еще немного тела. Майк зажмурил глаза, собираясь с силами, снова открыл их и прямо взглянул на Нору.
– Кто следующий? – поинтересовалась она.
– Что?!
Кровь вскипела у него в жилах, застучала в ушах, и ему потребовалась вся его воля, чтобы расслышать повторенный вопрос.
– Я говорю: кто у тебя дальше на очереди?
Майк прокашлялся, сунул рукоять молотка в петлю на поясе и шагнул к Норе. Будь он проклят, если выдаст себя, покажет ей, что с ним творит одно лишь ее появление.
– Какая еще очередь?
– Очередь потенциальных дефлораторов. – Нора склонила голову набок. – Я точно выразилась?
Да не все ли равно?
– О чем ты толкуешь?
Майк намеренно не отводил взгляда от ее глаз. Так куда безопаснее, чем смотреть на загорелую, блестящую кожу.
Она улыбнулась.
– Выкладывай, Майк, ясно, что Сет Томас не был твоим козырным тузом.
Комок, который накануне вечером начал душить Майка, стал мало-помалу рассасываться.
– Он тебе не понравился?
– Нет, он очень мил, – сказала Нора, – но вот что касается того, чтобы пустить в ход руки...
– Он тебя лапал?
– Согласись, это предполагалось. – Нора переступила с ноги на ногу и провела пальцами по забору. – Не могу себе представить девственность вообще без всяких прикосновений.
– Верно.
Взгляд Майка теперь следил за бездумным движением пальцев Норы. Майк сжал челюсти и стал смотреть в сторону.
– Мне показалось, знаешь...
Она пожала плечами, и ткань футболки натянулась у нее на груди. Сейчас Майк знал только одно: если он немедленно не отойдет, очень скоро для Норы отпадет проблема поиска человека, который поможет ей расстаться с девственностью. Она будет лежать на спине прямо здесь, а он окажется сверху.
Этот внезапный образ, вспыхнув в его мозгу, не бледнел, напротив – становился ярче.
– Майк!
Нора помахала рукой перед его лицом.
– Что? – почти выкрикнул он, тряхнув головой и резко выдохнув.
25 
