.
Очередная сказка о Золушке 
20 
— Ну вот и еще один полет закончился, — с облегчением пробормотала она, отстегивая ремень безопасности.
— На вашем месте я бы заставил О'Коннела взглянуть на топливную систему, — посоветовал Рафферти. — Тамошний механик не внушил мне полного доверия. — Он неопределенно ткнул большим пальцем в сторону аэропорта их вынужденной посадки.
— Ты читаешь мои мысли, — согласилась Донна.
Он встал, но Донна продолжала сидеть.
— Вы не идете?
— Через минуту. — Она хотела дождаться, пока Фрэнк не выйдет из самолета.
Рафферти взял свою маленькую полетную сумку.
— Я был бы не против заполучить вас в постоянные вторые пилоты.
Она рассмеялась.
— Лентяй!
— Ага. — Его губы поползли в улыбке. — Это тоже. — Залихватски надвинув фуражку на один глаз, Рафферти вышел.
Когда Донна наконец решилась выбраться из кабины, место Фрэнка было пустым.
Хорошо.
Вздох облегчения слился с едва заметной ноткой разочарования. Собирая свой багаж, она решительно подавила эту ноту. Вовсе она не разочарована, а очень рада.
Ну, может быть, не очень, поправилась она, выйдя из самолета и невольно осматривая летное поле. Его нигде не было видно.
И все-таки, молча упорствовала Донна, она испытывает облегчение. Если у облегчения такая же шершавая поверхность, как у комка, который застрял у нее в горле. Ну да, ее влекло к нему, но в том-то и беда. Она вовсе не намерена поддаваться мужскому обаянию — никогда. Однажды это уже случилось — и разбило ей сердце.
Донна остановилась у своего офиса потолковать с Уолтером о капризном датчике. Когда он пошел разбираться, она взялась было за стопку бумаг на столе, но сердце не лежало к бумажной работе. Счета могли подождать еще три недели.
Она поспешила прочь. На улице ее встретил воздух Сиэтла, теплый и влажный в эту последнюю неделю мая.
Донна направилась прямо к переполненной автостоянке, где оставила свою машину. Найти ее не представляло труда, поскольку Донна всегда парковалась на одном и том же месте.
Сумбурные мысли каким-то образом снова обратились к Фрэнку.
Все равно их встреча ничего хорошего не обещала, убеждала себя она. К тому же надо помнить о расстояниях. Он не местный. Какое будущее ожидало бы их, если он живет в Уилмингтон-Фоллзе, у черта на куличках, а она — здесь?
Господи, вы только ее послушайте! Она уже думает о совместном будущем! Со случайным попутчиком, после нескольких часов знакомства...
Очень долгих и чреватых последствиями часов, уточнила она. Что же до будущего... пожалуй, оно могло бы быть, прими она его предложение...
Нет, не о чем здесь думать, твердо сказала Донна себе, отпирая машину. Швырнув сумку внутрь, она села за руль. Капли на ветровом стекле стали крупнее и застучали более сердито, пока она сидела в раздумье. Никаких раздумий, никаких возобновлений, ничего.
Донна включила зажигание. Ей нравится все как есть, жизнь с ее суетой и неуемными сыновьями.
Нравится. Очень нравится.
Расправив плечи, она вывела машину со стоянки и влилась в поток вечернего движения.
А он не очень-то и старался, думала она, поворачивая к своему скромному одноэтажному дому, и тут же себя одергивала: чему можно только радоваться. Этот мужчина заставил ее сердце бешено колотиться, а в ее жизни больше нет места для подобных переживаний. Просто с ней очень давно уже не случалось ничего подобного, именно потому он и не выходит у нее из головы. Это как включить радио на последних тактах красивой мелодии и понять, что, наверное, хорошо было бы прослушать эту песню полностью еще раз.
Когда-то у нее была своя песня, напомнила себе Донна. Закончившаяся похоронным маршем. Всю свою любовь, все свои мечты она отдала Энтони Маккалоу. И он умер. По собственной воле. Покончил жизнь самоубийством, не вынеся чувства вины, когда дела компании покатились под гору. Как будто она могла бы обвинить его!
Единственное, в чем она могла его винить, думала Донна с проснувшейся в груди глухой болью, так это в том, что он ее покинул. Ее и мальчиков.
Она заставила себя сосредоточиться на настоящем, заводя свой «мустанг» восемьдесят пятого года в заваленный детскими игрушками гараж, где стояла Лизина новая машина. Что толку ворошить прошлое? Его не вернуть, а ей нужно думать о сыновьях.
20 
