Особенно,... 
63 
— Ну такого я не стерплю! Убью!!! Убью!!!
Зажимая одной рукой бегущие по щеке капли, он налитыми кровью глазами шарил по кухне. Недостатка в режущих инструментах здесь не наблюдалось. В руках Торакити оказался здоровенный нож для рубки мяса.
— Да ты что, всерьез меня убить хочешь?!
— А ты думала, я такую шлюху в живых оставлю?!
— Ааа! Спасите!!!
Семейные скандалы были здесь делом обычным, но сегодня хозяин что-то разошелся.
— Папа, прекрати! Прекрати! Это уж слишком!
Тамаки, пережидавшая бурю на балконе, сообразила, что с отцом неладно.
— Господин сыщик, идите скорей! Папа маму убивает!
После всех событий полиция установила в Хинодэ постоянное наблюдение. Несколько человек тщательно контролировали обстановку и следили за слухами. Один из них и положил конец побоищу между родителями Тамаки.
Когда на вопли девушки примчался сыщик Симура, блестящее сражение было завершено, и хотя обе стороны продолжали пылать друг к другу злостью, в их поведении уже чувствовалось легкое смущение.
— Так! Это что такое? Ну, хозяин, знатных дел ты натворил!
— Папа, сиди спокойно, дай я тебе помажу… — успокоенная появлением полиции, Тамаки вернулась в комнату.
— Отстань, не надо мне ничего!
— Нельзя так, вдруг микробы попадут!
— Хозяин, Тамаки дело говорит. Брось упрямиться, дай прижечь.
— Ну и натворил ты дел! Хозяйка!
— Д-даа?
Обессиленная Канако мешком притулилась в углу.
— Что здесь произошло?
— Что-что — да ничего! Явился и, слова не сказав, на меня с кулаками! Чисто псих!
— Что-о?! Ах ты…
— Ну-ну, хозяин, давай без драки. Так что скажешь?
— Да вот, господин сыщик, письмо я получил да и разозлился.
При виде извлеченного из кармана конверта глаза Симуры блеснули.
Это была уже четвертая анонимка, которую читал Симура (правда, первая ему досталась в обрывках):
«Слушайте все, слушайте все!
Как говорится, во всей округе только муж пребывает в неведении. Проживает здесь в Хинодэ в корпусе 15 красавица-толстуха по имени Канако, достопочтенная супруга Миямото Торакити. С юных лет была она поклонницей художника Мидзусимы, а теперь ей редкое счастье привалило жить с ним по соседству. Ладно бы она от восторга только глазки закатывала, но ведь Мидзусима-то тот еще артист! С давних времен идет о нем дурная слава соблазнителя-Дон Жуана, и не напрасно. Сперва-то он красавицу-толстуху вроде рисовать взялся: запрется с ней в квартире, и услаждает взор ее голыми телесами. Так это еще что! А вот вечером десятого числа нынешнего месяца они в некоем месте встретились, слились в объятиях и отдались пылкой страсти. Где это происходило, у них самих и спросите!»
Закончив чтение, Симура взглянул на штамп и удивленно нахмурился.
— Хозяин, ты когда это получил?
— Да прямо сегодня! Вот только что.
Угомонившись, Торакити вновь обретал способность изъясняться на языке токийцев.
— Не шутишь? Судя по штемпелю, его отправили 14 числа, так? А сегодня 25-е! Что ж оно, больше десяти дней шло?
— Чего-чего? — Торакити тоже проверил штамп. — Вот чудно-то! Но только, господин сыщик, его точно сегодня принесли. Не верите — можете у меня на работе спросить.
— Значит, это все почта дурит… Скажи-ка, хозяин, а супруга твоя про письмо знает?
— Да нет еще. Я до того обозлился, до того обозлился — терпеть мочи не было.
— И ничего не объясняя, с кулаками на нее бросился? Ну хорош! Шрам себе сам заработал, сам и носи теперь. Хозяйка, почитай вот!
Пышнотелая Канако, стесняясь прорех на своем пострадавшем в битве одеянии, взяла письмо и молча принялась разбирать написанное.
— Ах ты!.. — взвизгнула она, подняв злющий взгляд. — Эдакая бредятина…
— Бредятина? То есть мы должны считать, что все, здесь написанное — вранье?
— Вранье! Наглое вранье! — Она еще раз взглянула на текст. — Десятое нынешнего месяца — это ж когда мадам из «Одуванчика» ночью убили. А я в тот вечер со своей знакомой, с Минэ-сан, в театр на Симбаси ходила.
Симура захохотал:
— Да, хозяин, просчитался ты. Все действия Мидзусимы десятого вечером у нас проверены. И никаких тайных свиданий с твоей женой за ним не замечено. Уж к счастью или нет, не знаю.
— А где в тот вечер был Мидзусима-сэнсэй? — Занятая наклеиванием пластыря на боевые раны отца, Тамаки вдруг дерзко взглянула на Симуру.
63 
