18 
— Может, луны?
Он помолчал.
— Ты права. Возможно, поэтому все так вкусно.
— Не дразнись. Конечно, угощение более чем скромное, но я ведь не ждала гостей.
— Я рад этому. Если бы у тебя был гость, я бы подрался с ним. — Доминик уплетал рагу за обе щеки, и Белла едва сдерживала смех. Она уже и не помнила, когда в последний раз у нее в гостях был мужчина. Все свое время она посвящала работе.
— Обед в твоей квартире был вкусным. — Она покраснела. — Жаль, что я так тогда и не притронулась к нему.
— Думаю, нам просто было не до него.
— Ты шел за мной, чтобы выяснить, где я живу? — вспомнила она о главном.
Он покачал головой:
— Я следил за тобой. Беспокоился, как бы ты не вляпалась в неприятности в таком платье.
— Это платье приносит мне несчастья. Нужно его сжечь.
— Нет, это будет просто преступлением. И потом, я же сейчас здесь и смогу защитить тебя.
— Тогда я точно в безопасности.
Доминик откинулся на спинку стула.
— Я приехал сюда не для того, чтобы заняться с тобой любовью, — его низкий голос вызвал в ее душе трепет. — Я могу до определенной степени сдерживаться.
Белла прерывисто вздохнула:
— Я все же прочла документы, пока ехала в поезде.
Он нахмурился и подался вперед:
— И что?
Белла пригладила волосы. Доминик невольно посмотрел на ее вздымающуюся грудь, потом на лицо. Белле казалось, что ее кожа горит.
— Таррант заплатил моему отцу сто тысяч долларов.
— Совсем немало, — Доминик отпил вина.
— И не Таррант стал инициатором покупки изобретения, — она умолкла и вздохнула. — Этого захотел мой отец, — в душе у нее затрепетало. — Он сделал это ради меня.
Доминик прищурился:
— Чтобы ты получила работу?
— Нет! В то время я еще училась в аспирантуре и не знала, чем именно займусь. Он сделал это для того, чтобы оплатить мое обучение в университете. В одном из писем, адресованных Тарранту, он говорил, что будет очень рад, если я начну взрослую жизнь без долгов. Он хотел, чтобы я осуществляла свою мечту, никому ничего не задолжав.
— Черт! — Доминик откинулся на спинку стула. — А ты решила вернуть себе его научное изобретение, которое он продал, чтобы предоставить тебе свободу.
Она моргнула и прикусила губу:
— Да.
— Теперь ты согласишься со мной, что твоя затея бесполезна?
— Не слишком вежливо задавать вопрос, ответ на который уже известен.
Он оперся локтями о стол:
— Вообще-то ты уже наслышана о моей невежливости. Это придает мне определенный шарм. И я правда хочу, чтобы ты согласилась с моей точкой зрения.
— Это не так просто.
Он пристально смотрел на нее, его глаза в тусклом освещении казались почти черными.
— Из-за твоей матери?
Белла кивнула:
— Она приходит в себя и проявляет хоть какой-то интерес к жизни только тогда, когда я говорю ей о работе отца. Если я перестану рассказывать ей об этом, она совсем уйдет в болезнь.
— Что с ней происходит? Когда это началось?
Белла обхватила себя руками. Ей внезапно стало холодно.
— После смерти отца мама будто отстранилась ото всего и ото всех, — она медленно вздохнула. — У меня была работа в Северной Калифорнии, связанная с нанотехнологиями. Я полностью погрузилась в нее и проводила в лаборатории по восемнадцать часов в сутки. Однажды мне позвонила соседка и сказала, что моя мать голодает, не отвечает на телефонные звонки и ведет себя как-то странно…
Белла вздрогнула и умолкла. Доминик терпеливо ждал продолжения.
— Я тут же поехала домой и обнаружила, что у мамы началось обезвоживание организма. Она могла умереть в любой момент. Из дома она не выходила три недели, — ее голос почти надломился. — Я вызвала доктора, потому что совсем не знала, как еще поступить. И ее сразу же госпитализировали.
По щекам Беллы потекли горячие слезы.
— Мне не следовало вызывать врача. Я не должна была позволять увозить ее в больницу, — она всхлипнула. — Что, если она оттуда никогда не выйдет?
Белла зажмурилась. Она очень стыдилась того, что сделала, — отдала свою мать в чужие руки, будто бродячую собаку, найденную во дворе. Тогда она очень торопилась вернуться в лабораторию, чтобы продолжать исследования. К тому же ей казалось, что через неделю или две матери станет лучше.
Доминик коснулся ее спины большой теплой ладонью:
— Эй! Ты ведь хотела как лучше. С ней все будет в порядке.
18 
