Особенно,... 
90 
Ты теряешь их, думала она, стараясь не впадать в панику, ты не можешь с ними справиться… и они знают почему.
***
Правила изменились. На этот раз они будут другими, потому что так ему сказано. Он не устанавливает правила — всего лишь им следует. Если они меняются, значит, так надо. Его не волнует, что он не знает причины. Да он, наверное, и не поймет ее, даже если услышит. А Голос понимает. Так что все о'кей, даже если на этот раз правила будут другие.
Из-за того, что все будет не так, как раньше, из-за того, что ему придется освоить новые действия, Голос дает ему на подготовку больше времени. Надо затвердить сценарий, последние инструкции. Ему даже велено надеть новую куртку, чтобы выглядеть иначе.
У него есть смутное предчувствие, что эти перемены грозят опасностью. Придется рисковать, и это напугало бы его, если бы Голос не вселял в него уверенность. Вот отчего сегодня вечером он сидит дома, повторяет задание, — чтобы не задумываться потом, когда наступит время действовать, — слушает успокаивающий Голос с мини-диска, который еще раз перечисляет, что нужно делать. Раскурил косяк хорошей дури, которую приберегал на особый случай.
Когда в его мозг падают слова, излучая тепло и покой, он понимает, что был прав, свернув этот косяк. Ведь этот случай и вправду особый, самый крутой в его жизни.
***
Тони сидел в бледном круге света, очерченном лампой под потолком, в своем кабинете в «Брэдфилд Мур». Как и почти весь остальной инвентарь спецгоспиталя, лампа никогда не отличалась эффективностью, а теперь и подавно. Сейчас она функционировала лишь в двух режимах: либо самом ярком, либо слишком тусклом. Впрочем, в данный момент Тони Хилл не только лампу, он ничего вокруг не замечал.
Убийца, бестелесный Голос, который был недоступен его слуху, но мог дергать за нити, управляя другими, по-прежнему ускользал от него, Тони не удавалось его почувствовать. Что представляет собой этот убийца, Тони понимал сейчас не лучше, чем в то первое утро после смерти Сэнди Фостер, когда он разговаривал с Кэрол о насилии, убийстве и власти.
Он пытался еще раз поговорить с Дереком Тайлером, однако тот отказался выйти из палаты. Тогда Тони пришел в палату сам, а Тайлер свернулся в клубок и лежал на кровати лицом к стене — поза более чем недвусмысленная. Так что Тони вернулся в свой кабинет и стал просматривать дело: Кэрол наконец прислала ему файл. Она была права. В отношении вины Дерека Тайлера не было никаких сомнений, разве что у него был близнец с одинаковой ДНК. Но в деле не упоминалось, что у Тайлера вообще есть братья или сестры, не говоря уж о брате-близнеце.
— Зачем тебе это нужно? — спросил Тони, откинувшись на спинку стула и глядя в потолок. — Зачем ты подражаешь чужим преступлениям? Что тебе от этого?
Тони уже начинал сомневаться в том, что всегда считал нерушимой аксиомой: в сфере сексуальных преступлений у двух человек никогда не бывает одинаковой реакции на одинаковый стимул. А если в данном случае он столкнулся с исключением, подтверждающим правило?
Как-то раз он участвовал в научной конференции, в которой принимали участие юристы и криминалисты, и приглашенный гость, некий выдающийся автор детективов, произнес на банкете речь. Тони вспомнил, как тот небрежно опирался на кафедру, а валлийский акцент делал его речь невнятной и лишал изюминки. Тони не обладал способностью Кэрол воспроизводить позже речь от первого слова до последнего, но помнил суть, так как она оказалась созвучной его собственным мыслям. Писатель рассказал: читатели часто задают ему вопрос — беспокоит ли его, что кто-нибудь воплотит вымышленные им преступления в реальность? Нет, ответил писатель, эта мысль не нарушает его сон по двум причинам. Во-первых, ничтожно мала вероятность того, что у какого-то индивида окажутся идентичные с героями книги мотивы преступных действий. Во-вторых — если даже произойдет такая невероятная вещь, автор не несет за это ответственности. Человек, совершающий преступление, должен иметь для этого не заимствованные, а собственные основания. Обвинять писателя в преступлении, совершенном убийцей, все равно что обвинять хлебный нож за то, что он проткнул супругу или супруга в разгар домашней ссоры.
Но вдруг ошиблись они оба, писатель и Тони, и точное повторение преступлений не так невероятно, как всегда считали психиатры? Что, если кто-то в городе под впечатлением «подвигов» Дерека Тайлера понял, что единственный для него путь к осуществлению мечты о совершенстве — это действовать, опираясь на свои фантазии, столь точно совпадающие с блистательными выдумками Дерека?
90 
