Последние отзывы

  71  

Она действительно не думала об этом — до тех пор, пока два дня спустя «наглый конюх» вдруг не появился у Тиффани и не попросил разрешения поговорить с Меган. Очевидно, то, что девушка больше не появляется в конюшне, его не беспокоило, поскольку он знал, что она находится дома и вполне досягаема. Но когда она уехала, он сразу же почувствовал настоятельную потребность встретиться с ней и сообщить нечто важное.

Разумеется, Меган отказалась принять его, и Девлину не оставалось ничего другого, как уехать. Он даже не оставил записки, значит, никаких серьезных дел у него к Меган не было. Однако на другой день он приехал опять, и опять Меган не приняла его. Девлин явился и на следующий день, и девушка поняла, что он не собирается сдаваться, пока не добьется своего. Но Меган тоже умела быть упрямой. Она и слышать не желала о Девлине, тем более о чем-то говорить с этим негодяем!

Но самое неприятное заключалось в том, что эту войну без личного общения, которую теперь вели Меган и Девлин, невозможно было скрыть от посторонних. Начались пересуды среди прислуги Робертсов. Тиффани сама просто умирала от любопытства, а ее дворецкий, как истый джентльмен, откровенно принял сторону Меган, выражая ей сочувствие одобрительными взглядами.

Однако Меган ко всему этому относилась довольно спокойно — упрямства и самоуверенности ей было не занимать. Гораздо труднее оказалось для нее справляться с собственными чувствами. Как ни странно, несмотря на все, что произошло, Меган тосковала без Девлина. Ей не хватало их постоянных словесных перепалок. Ей не хватало его самого; как бы там ни было, ей всегда доставляло удовольствие просто видеть его — независимо от того, насколько сильно она на него сердилась.

Но Меган по-прежнему не принимала Девлина у Тиффани. Она не собиралась возвращаться домой, где он мог легко найти ее и принудить к разговору, — не собиралась до тех пор, пока не сможет наконец сказать ему, что беспокоиться не о чем и что их опрометчивость не привела к нежелательным последствиям.

Меган даже не винила Девлина в том, что произошло. Она винила только собственное любопытство и свое тело за то, что оно так упивалось его ласками. А больше всего девушка винила ту часть своего существа, которая позволила Девлину учить ее целоваться, хотя внутренний голос, голос здравого смысла, с самого начала противился затее Меган и неустанно предупреждал ее о том, что она играет с огнем.

— Ты когда-нибудь собираешься мне объяснить, за что на него злишься, или нет? — спросила как-то Тиффани за ленчем, после того как Меган в девятый раз приказала передать Девлину, что не может его принять.

— По-моему, я выгляжу вполне спокойной.

— Разумеется. Но я же чувствую, что ты злишься. Иначе бы ты поговорила с ним, и на том дело бы кончилось. Меган попыталась вывернуться:

— Ты же сама советовала мне держаться от него подальше, разве не помнишь?

— Да? А ты, конечно, всегда следуешь моим советам? — с иронией возразила Тиффани. — Ну хватит, Мег. Расскажи наконец, почему ты здесь прячешься?

— Вовсе не прячусь!

— Меган, я же твоя лучшая подруга!

Меган вздохнула. И как это Тиффани смогла так долго сдерживать свое любопытство? Просто поразительно! Ну да ладно. По крайней мере в своей исповеди подруге Меган могла выбрать один из двух достаточно постыдных фактов. Первый показался ей менее позорным.

— Видишь ли, Тифф, — осторожно начала она, — этот человек претендует на роль моего отца.

— Ах, оставь! — фыркнула Тиффани. — Его интерес к тебе не может быть отеческим.

— Уверяю тебя, это именно так, — настаивала Меган. — Он считает, что за мной надо присматривать, меня надо опекать, и подкрепил свое намерение заняться этим лично… дисциплинарными мерами! Он… он…

— Что он?.. — нетерпеливо поторопила ее Тиффани. Меган уставилась в свою тарелку. Щеки ее начала заливать краска.

— Он меня отшлепал.

— Что-что он сделал?

— Перекинул меня через колено и…

— Как это делается, я знаю! Но ведь он… он всего лишь… Как он посмел?

— С легкостью. Понимаешь, Девлин ведет себя совсем не так, как ему положено. В нем нет почтительности, как, впрочем, и подхалимства, угодничанья. Думаю, в этом одна из причин его привлекательности. Он никак не вписывается в обычные, стандартные мерки. Он — слуга, но такой, который не приемлет приказаний, которого нельзя рассчитать и который обладает высокомерием большим, чем десять важных лордов, вместе взятых.

  71