Особенно,... 
66 
Но по правде говоря, полного счастья он в эти дни не испытывал. Его тревожило, счастлива ли она, тревожил вопрос денег, тревожило его будущее, процесс обучения на юриста суживал его мышление, накладывал шоры на сознание, лишал красок и оттенков восприятие. Он учился во всем руководствоваться одной лишь логикой, барахтаясь в путанице выводов и заключений, без попутного ветра твердой уверенности, единственно способной подсказать ему верный ответ, и все больше жизнь представлялась ему хитросплетением тщательно спланированных операций в соответствии с заранее обдуманным намерением. Это была горестная перемена, так как она предполагала полный разрыв с детством как способом мышления, полное пренебрежение интуицией, и все же, когда, завернув за угол, он видел неосвещенное окно в их квартире, за которым, как он знал, она спала в ожидании его, и момент этот искупал все. И разве не она пробудила в нем способность радоваться чуду? Входя в спальню, он всегда шептал какие-нибудь ласковые слова. Ей было необходимо знать, что это он, иначе, заслышав скрип кровати, она могла испуганно встрепенуться, вскочить.
Зазвонил телефон.
– Питер Скаттергуд, – привычно скучным голосом отозвался он.
– Эй, парень, мистер Скаттергуд, чего это ты этого паршивца негра отпустил, а? – послышался низкий голос с простонародным выговором. Видимо, из рабочих. – Ты, сволочь либеральная, педераст…
– Кто это?
– Кто я? Налогоплательщик, вот кто. А ты небось негритосов любишь, да? Чтоб они тебя в жопу трахали? Я, сукин ты сын, для того тебе денежки плачу, чтоб ты под замком держал всю эту мразь, а ты…
Он повесил трубку. Может, эти кретины вдобавок и адрес его узнали? Он сжал кулаки, чуть ли не мечтая о следующем таком звонке, чтоб наброситься на обидчика.
Новый звонок. Он схватил трубку.
– Да? – гневно рявкнул он.
– О, Питер, наконец-то!
С матерью он не говорил по меньшей мере уже несколько недель.
– Да, я знаю, что не звонил…
– Я все думала о тебе. Мне очень хочется, чтобы на этих днях вы вдвоем пришли к нам на ужин. Дженис я, кажется, уже который месяц не вижу.
– Я очень занят сейчас, мама… – Он расслышал нотки обиды в собственном голосе и почувствовал, как ненавидит себя за ложь. – Как и Дженис.
– О, не сомневаюсь, что оба вы очень заняты. Но почему бы тебе не попросить Дженис взять календарь и выбрать какой-нибудь удобный день на следующей неделе? А я могу всегда.
– Хорошо, я скажу ей и перезвоню.
Она не стала обсуждать с ним телевизионные новости. В последнее время родители перестали смотреть передачи местных станций, эту смесь сенсаций и кретинической пустоты, и пристрастились к телевидению общенациональному, где стандарты и требования к журналистике были все-таки выше.
– Папа хотел с тобой поговорить. – Голос матери стал глуше. – Питер на проводе, милый.
– Питер? Что нового?
– Вот в «ракетку» играю. У меня новый партнер.
– Ну и как он? – Отец любил порассуждать на спортивные темы. С годами собственные его победы в юности на этом поприще обрастали все новыми живописными подробностями, становясь все значительнее и громче. – А я на прошлой неделе два раза в теннис резался на закрытом корте. С подачей, правда, у меня стало плоховато, не то что раньше. Терпеть не могу эти громадные ракетки, а сейчас всюду они куда ни плюнь. Я попробовал растяжки делать на ковре в гостиной…
– Лучше погрей спину.
– Ладно. – Он сменил тон, видимо завершив привычный ритуал «общения отца с сыном». – Послушай, мама думает, что ты просто не хочешь к нам приходить.
– Нет, я…
– Она в другой комнате, так что я могу говорить свободно. Мама скрывает это, но ей предстоит небольшая операция. Непонятно почему, в последнее время мы с тобой не видимся, но дело не в этом. Мама хочет повидаться с тобой и Дженис перед тем, как ей в воскресенье вечером лечь в больницу.
– Что с ней, папа?
– Доктор собирается удалить ей матку.
– Уф-ф… – Питер перевел дух. – Рак?
– Мазки показали что-то не то, и они сделали еще ряд исследований. Там какое-то образование на шейке и в самой матке. – Отец, человек чрезвычайно сдержанный, говорил с трудом. – Насколько оно распространилось, мы не знаем. Мама некоторое время пробудет в больнице.
– Завтра четверг. – Он вытащил из ящика расписание поездов. – В субботу утром я приеду на местном «Паоли». Он прибывает в одиннадцать тридцать шесть.
66 
