19 
– Я не вернусь.
– Прости-прощай страховка, – горестно вздохнул он.
– Прости-прощай страховка, – кивнув, согласилась она.
– «Прощай, Колумбия»!
– «Прощайте, мистер Чипс».
Она отвела глаза, рассеянно и невесело скользя взглядом по редеющей стайке утренних посетителей.
– Ну, тут оба мы с тобой предусмотрительностью не отличались.
– А что будет с оплатой нового жилья?
Она уклонилась от прямого ответа:
– Мне по-прежнему нужны деньги.
Питеру было неприятно, что она просит денег.
Работа Дженис не могла ее по-настоящему обеспечить. Женщина помогает другим женщинам, неделю за неделей вникает в одни и те же проблемы, склеивает чьи-то жизни, вытирает носы чужим детям, проверяет, есть ли еда в чужих холодильниках, и за все это не получает ничего. А какой-нибудь парень, который околачивается на перекрестках, выслеживая сбытчиков наркотиков, получает по полтысячи в день чистыми.
– Вот, пожалуйста. – Он вытащил свою чековую книжку, вырвал из нее десять чеков. – Выпишешь столько, сколько потребуется.
– Очень хлопотно.
– У тебя ведь еще сохранилась карточка, правда?
– Да.
– Возьмешь чеки и сделаешь пару вкладов на отдельный счет, – предложил он. – Столько, сколько надо, положишь, а остальные чеки потратишь на еду или что там тебе будет нужно… на адвоката по бракоразводным делам.
Дженис кинула на него быстрый взгляд.
– Это так, догадка наобум. – Он постарался, чтобы губы его не задрожали. – Положишь деньги на счет и сможешь опять пользоваться карточкой.
– Без нужды я бы просить не стала.
– Знаю. – Это было правдой. – Машина в порядке?
Она кивнула.
Он пытался разбавить свою досаду состраданием, из чего получилось сознание правоты вперемешку со стоическим терпением, подтолкнувшее его сказать ей еще кое-что.
– Наверное, мне понадобится и второй ключ.
Такого Дженис не ожидала. Но ему надоело, приходя с работы, недосчитываться то того, то другого – кастрюлек, домашних растений, книг, одежды, ее любимых вещей, предметов, к которым он был привязан. Шкатулки для драгоценностей, дисков Пэтси Клайн. Это было невыносимо, какие-то партизанские набеги на его психику. Шкаф ее постепенно пустел, комнаты становились просторнее, по-новому гулкими. Возврат ключа заставил бы Дженис, если бы ей что-то понадобилось, позвонить ему, а ее застенчивое нежелание сообщить ему свое местожительство заставляло ценить любое с ней общение.
Порывшись в сумочке, она вытащила оттуда связку ключей; их было штук восемь – от входной двери на работе, от кабинета, от картотеки, от «субару» и еще от дома. Он смотрел, как она снимает ключ с кольца, заметив, что среди прочих ключей есть и пара незнакомых – от дома или от квартиры. Дженис протянула ему ключ от их общего дома и спрятала остальные ключи обратно в сумочку.
– Нелегко это, – негромко сказала она, моргая и заглядывая ему в глаза в поисках сочувствия. – Необходимо, но нелегко.
– Ты уже отдала свой ключ, Дженис. – Он встал, надел шарф. – А это лишь формальность.
Дженис застегнула пуговицы на пальто, потом сжала его пальцы в принужденном рукопожатии. Ему хотелось задержать ее руку в своей, настолько меньше и нежнее его собственной была эта рука. Когда она мягко высвободила руку, он заметил, что она сняла с нее кольца – обручальное и кольцо на свадьбу.
– До свидания, Питер. Она повернулась и ушла.
На улице мимо него шли люди; шли торопливо, нахохлившись; они спешили на работу, к своим соперничествам, разногласиям, спорам, радостям, спешили к могиле – непонятные мелькающие тени на каменной глыбе города. Город этот был очень стар, и каким-то странным образом он делал старше и его, Питера, потому что первые Скаттергуды поселились здесь очень давно, еще когда никакой Ратуши и в помине не было, а была лишь котловина в скалах, где позднее, как ни странно, обнаружили золото и начали его добывать. Он так хорошо знал этот город, чувствовал, как сменяют здесь друг друга времена года, как бежит время.
А вот сейчас настало время раздуть в себе сегодняшнее ощущение правоты. Ведь задача Моргана в это утро – атаковать эту правоту, представить суду своих последних свидетелей, и Питер видел по суетливой деловитости Моргана, по тому, как тот все время либо что-то писал, либо шептал что-то на ухо подзащитному, что в этом всплеске активности Морган уже не внемлет никаким разумным доводам, а стремится лишь к одному – достичь цели, убедить всех в смехотворности своей версии. Возможно также, что утром Морган выпил слишком много кофе, а Питер помнил слова, сказанные Берджером накануне, его совет чем-нибудь взвинтить Моргана, и чем больше, тем лучше.
19 
