14 
— Говорящие ягоды?
— Из всех ягод я больше всего люблю чернику[3] . Розалин оторопело уставилась на него, но прежде чем она успела вымолвить хоть слово, он добавил:
— Впрочем, если вы решили провести со мной ночь, то поединок с братом может и подождать.
Взгляд его пробежал по ее фигуре и остановился на полотенце, которое чуть приподнялось с одного бока, обнажая бедро. Розалин залилась краской, прекрасно понимая, на что он намекает, так беззастенчиво ее разглядывая.
Она все еще продолжала сжимать рукоять меча и при последних словах нежданного посетителя инстинктивно подняла клинок перед собой.
Его реакция на этот жест была весьма неожиданной — он откинул голову и от души расхохотался. Судя по всему, он находил ее поведение весьма забавным.
Наконец приступ хохота прошел, и он, все еще ухмыляясь, медленно окинул ее взглядом сверху вниз. Только сейчас Розалин заметила, что у него в самом деле от смеха появляются ямочки на щеках. Интересно, что это его так развеселило?
— Мой меч больше не сможет причинить мне вреда. Отныне это доступно только богам, да еще Вольфстану Безумному — если он, конечно, сумеет меня отыскать.
Из всего сказанного им Розалии уловила только слова «мой меч», и в ней сразу же взыграли собственнические инстинкты.
— Твой меч? Ты сказал твой меч?! Сию же минуту убирайся из моего дома, негодяй, а не то я вызову полицию!
— Так вы передумали, миледи? Вы не хотите провести со мной ночь?
— Убирайся!
Он пожал плечами и снова ухмыльнулся. А потом вдруг исчез так же внезапно, как и появился — словно растаял в воздухе. Только гром прогремел вдалеке да сверкнула молния.
Минут пять Розалии неподвижно стояла, оцепенело уставившись на то место, где только что находился ее странный гость. Сердце у нее колотилось как бешеное, ее всю трясло как в ознобе, в голове была какая-то каша.
Спустя некоторое время, когда к ней снова вернулась способность действовать, она осторожно положила меч на золотистую бархатную подкладку, закрыла крышку футляра и задвинула его под кровать. Затем торопливо стала натягивать ночную рубашку. Полотенце она сняла только тогда, когда рубашка коснулась коленей — Розалин мрачно отметила про себя, что раньше за ней такого не водилось.
Все это время она не отрывала взгляда от затемненного угла комнаты. И даже забравшись под одеяло, она долго сидела, глядя на то место, которое по-прежнему оставалось пустым, и никак не решалась выключить свет.
Наконец, с усталым вздохом откинувшись на подушки, она закрыла глаза. Завтра утром она придумает какое-нибудь объяснение случившемуся. Завтра все станет на свои места и она вновь сможет спокойно рассуждать. А сейчас она не в состоянии это сделать — в ее усталой голове назойливо вертится одна и та же мысль: она попросту сходит с ума.
Глава 6
Это был сон, всего лишь сон. Ничего другого и быть не могло. Каким-то образом она подсознательно связала то, что ей было известно о Проклятье Бладдринкера, с глупейшим представлением, которое устроил ей Бэрри. Но, как всегда бывает во сне, сама она об этом и не подозревала.
Что ж, это было самое разумное объяснение, которое можно было придумать. Досадно, однако, что она так разозлилась на этого симпатичного молодого человека, который явился к ней в сновидении, и прогнала его. А его, как видно, интересовал не только клинок, но и еще кое-что, и он довольно прозрачно намекнул ей на это, предложив провести с ним ночь. Ей достаточно было только сказать что-нибудь вроде: «Ах, как это мило с вашей стороны», — и тогда…
Розалин улыбнулась. Трудно придумать более безопасный секс, чем секс во сне. Мораль и нравственность, сожаление и раскаяние — все можно позабыть и отдаться тому, на что никогда не решишься наяву. Ей следовало бы обуздать свой темперамент и негодование и вместо этого досмотреть до конца этот необычайно интересный сон. Но теперь уже поздно сожалеть.
Прежде чем убедить себя, что все происшедшее вчера вечером было всего лишь сном, Розалин битый час обшаривала спальню в поисках проводов и скрытых камер, с помощью которых Бэрри мог бы проецировать изображение в комнату. Но поиски не увенчались успехом — она не нашла ничего необычного. Да и вряд ли это было возможно.
Дело в том, что она прекрасно знала Бэрри — он был слишком прижимист, чтобы потратить огромные средства на дорогостоящее оборудование, необходимое для такой грандиозной мистификации. Пока он ухаживал за ней, она неизменно получала от него в подарок пучок полевых цветов, которые он успевал нарвать по дороге к колледжу, остановившись где-нибудь на обочине. Она могла поклясться, что он ни разу за все это время не переступил порога цветочного магазина. Чем дешевле, тем лучше — таков был его девиз.
14 
