Последние отзывы

  96  

Ал мгновенно насторожился. Отложил вилку и нож, облокотился на стол, подался вперед.

— У нас никаких сложностей нет, — сказал он и улыбнулся дочерям.

— Я говорю не о таких, как ты, — отозвался Файед, вполне трезвым голосом.

Алу хотелось возразить, но при девочках это неуместно. Он спросил, все ли закончили с закуской, и начал собирать грязные тарелки. Луиза пошла за ним на кухню.

— Он не заболел? — шепотом спросила она. — Странный какой-то. Вроде как… суетный.

— Суетливый, — тихонько поправил Ал. — Он всегда был такой. Не суди его слишком строго, Луиза. Ему пришлось потруднее, чем нам.

Файед так и не сумел преодолеть одиннадцатое сентября, думал он. Многие годы он поднимался по иерархической лестнице взыскательной и щедрой системы. А после катастрофы все резко оборвалось. Хотя достигнутых позиций он не лишился. Файед — человек обиженный, Луиза, а ты еще мала, чтобы понять.

— Вообще-то он хороший, — улыбнулся он дочке. — И как ты сама говорила, он твой родной дядя.

Они вернулись в столовую, неся дополнительное лакомое блюдо — русскую икру и лук-шалот со своего огорода.

— …И с этой несправедливостью они так и не сумели ничего сделать. И не сделают. — Файед покачал головой и повертел пальцем у виска.

— О чем это вы толкуете? — спросил Ал.

— О черных, — отозвался Файед.

— Об афроамериканцах, — поправил Ал. — Ты имеешь в виду афроамериканцев.

— Как хочешь, так их и называй. Факт тот, что они позволяют себя эксплуатировать. Такими уж созданы, знаешь ли. Они никогда не смогут взбунтоваться.

— В этом доме подобные разговоры не допускаются, — сказал Ал, ставя перед братом тарелку. — Предлагаю сменить тему.

— Это обусловлено генетически, — продолжал Файед, будто и не слышал. — Рабы должны быть трудолюбивыми и сильными, а думать им особо незачем. Если в Африке и попадались умники, их отпускали на свободу. Генетический материал, который попал сюда, обеспечивает разве что способность стать спортсменом. Или гангстером. Другое дело мы. Нам в дерьме сидеть ни к чему.

Трах!

Ал Муффет так грохнул своей тарелкой об стол, что она разбилась.

— Изволь заткнуться! — процедил он. — Никому, даже родному брату, я не позволю болтать такую галиматью. Ни здесь, ни в другом месте. Понятно? Понятно?!

Девочки оцепенели, только глаза перебегали с дяди на отца и обратно. Даже Фредди, маленький терьер, привязанный во дворе и обычно заливавшийся лаем во время любой трапезы, на которую его не допускали, и тот притих.

— Может, продолжим обед, — в конце концов сказала Луиза, необычно тонким голосом. — Папа, возьми мою тарелку. Я вообще-то не очень люблю икру. И, по-моему, как Кондолизе Райс, так и Колину Пауэллу ума не занимать. Хоть я с ними и не согласна. Я демократ. — Двенадцатилетняя девочка неуверенно улыбнулась. Братья молчали. — Держи! — Она протянула отцу свою тарелку.

— Ты прав! — наконец сказал Файед, пожал плечами, как бы извиняясь. — Давайте сменим тему.

Задача оказалась весьма трудной. Все молча принялись за еду. Пауза затянулась. Если бы отец посмотрел на Луизу, он бы заметил, что на ресницах у нее висят слезинки, а губы дрожат. Но Кэтрин, судя по всему, находила ситуацию чрезвычайно интересной. Она неотрывно смотрела на дядю, словно не вполне понимала, что он здесь делает.

— Вы жутко похожи, — вдруг сказала она. — Если не считать усов.

Братья наконец подняли глаза от тарелок.

— Мы с детства об этом слышим. — Ал взял кусочек хлеба, чтобы подобрать остатки икры. — Невзирая на разницу в возрасте.

— Даже мама нас путала, — вставил Файед.

Ал скептически посмотрел на него.

— Мама? Нет, она никогда нас не путала. Ты же на четыре года старше меня, Файед!

— Перед смертью… — В голосе Файеда сквозило что-то, чего Ал никогда раньше не слышал и не мог истолковать. — Перед смертью она фактически приняла меня за тебя. Наверно, потому, что всегда больше любила тебя. И хотела, чтобы с нею был ты. Чтобы любимый сын сидел рядом и разговаривал с нею в последнюю светлую минуту. Но ты… не успел приехать.

Улыбка была неоднозначна. Ал Муффет отодвинул тарелку. Комната медленно закружилась перед глазами. Кровь отхлынула от головы, адреналин ударил во все мышцы, во все нервы его существа. Ладони прилипли к столу. Он крепко вцепился в столешницу, чтобы не упасть со стула.

  96